– Так же, как и ношение шелковых камзолов с разрезами. Ты хочешь неприятностей от казначея? Когда найдешь документ, ступай домой и переоденься, – велел я ему.

– Да, сэр, – смиренно ответил молодой человек.

– А когда сегодня придет миссис Слэннинг, я хочу, чтобы ты сидел при нашем разговоре и вел записи, – добавил я.

– Да, сэр.

– А если документ так и не найдется, останься допоздна и найди его.

– Сожжение закончилось? – неуверенно рискнул спросить Скелли.

– Да. Но я не хочу об этом говорить, – отрезал я.

Барак взглянул на меня:

– У меня для вас пара новостей. Новости хорошие, но не для огласки.

– Хорошие новости мне сегодня не помешают.

– Я думаю, – с сочувствием ответил Джек.

– Зайдем в мой кабинет.

Он прошел за мной в кабинет, где из окна с тонким переплетом виднелся внутренний двор. Я снял свою робу и шапку и сел за стол, а Барак уселся напротив. Я заметил проблески седины в его темно-русой бороде, хотя в волосах ее еще не было. Джеку было тридцать четыре года, на десять лет меньше, чем мне, но его некогда худое лицо уже начало расплываться.

– Эта задница, молодой Овертон, доведет меня до могилы. Все равно что надзирать за обезьяной, – проворчал он.

Я улыбнулся:

– Да нет, он не так глуп. На прошлой неделе он неплохо подготовил для меня изложение дела Беннетта. Ему просто нужно организоваться.

Барак хмыкнул:

– Я рад, что вы сказали ему про одежду. Было бы неплохо, если б я мог позволить себе носить шелка.

– Он еще молодой, немного безответственный, – криво улыбнулся я. – Каким был и ты, когда мы только встретились. Николас, по крайней мере, не сквернословит, как солдат.

Мой помощник опять хмыкнул, а потом посмотрел на меня серьезным взглядом:

– Как там было? На сожжении?

– Ужасно, неописуемо. Но каждый исполнял свою роль, – горько добавил я. – Толпа, городские власти и сидевшие на помосте члены Тайного совета. На каком-то этапе случилась небольшая стычка, но солдаты быстро ее прекратили. Те несчастные умерли ужасной смертью, но достойно.

Барак покачал головой:

– Почему они не могли отречься?

– Наверное, думали, что отречение навлечет на них проклятье, – вздохнул я. – Ну а что за хорошие новости?

– Вот первая. Пришла сегодня утром. – Джек поднес руку к кошельку на поясе, вытащил три ярких, маслянистых золотых соверена и положил их на стол вместе со сложенным листом бумаги.

Я посмотрел на них:

– Просроченный гонорар?

– Можно и так сказать. Посмотрите на записку.

Я взял листок и развернул его. Там было послание, написанное трясущейся рукой.

Вот деньги, которые я должен вам за содержание с тех пор, как жил у миссис Эллиард. Я тяжело болен и прошу навестить меня.

Ваш собрат по профессии, Стивен Билкнап.

Барак улыбнулся:

– Вы даже рот разинули. Неудивительно, я тоже разинул, когда увидел.

Я взял соверены и внимательно рассмотрел их – не шутка ли? Но это были настоящие золотые монеты, выпущенные до снижения качества чеканки, с изображением короля на одной стороне и тюдоровской розы на другой. В это было почти невозможно поверить. Стивен Билкнап был известен не только своей бессовестностью – как в личной, так и в профессиональной жизни, – но также и скупостью: говорили, что он держит дома сундук с сокровищами и по ночам любуется ими. За годы Билкнап скопил свое богатство путем всевозможных грязных сделок, отчасти заключенных во вред мне, а кроме того, предметом его гордости была невыплата долгов, если ему удавалось уклониться от нее. Три года назад в приливе неуместного великодушия я заплатил одному моему другу, чтобы тот присмотрел за ним, когда он заболел, и Билкнап не возместил мне моих расходов.