Изменить размер шрифта - +
– Только крокодилице ничего не светит. Экспертиза, так сказать, установила виновных, ты тут явно ни при чем. Во всем виноваты природные силы, опять же подземные воды, о которых не сообщили. Мало ли махинаций при строительстве. Да и судья, так сказать, не зря свой хлеб ест.

–Дороговато ему мой хлеб встал.

–Ну, мил человек, задарма и прыщ не вскочит… Максимка, не тушуйся. Тяпни рюмочку, оно и полегче будет… А, может, ну ее нафиг эту поездку? Я сейчас прикажу, билеты сдадим, а сами на базу отдыха, а? У нас тут такая база есть, закачаешься, у вас в столицах таких нету.

–Так, вам то чего со мной ехать? – криво усмехнулся Максим. – Мне сопровождающие не нужны.

–А, может, я на Красную площадь сходить хочу, а? – усмехнулся Крупинин. – Замучила ностальгия, так сказать… В мавзолей схожу, на ВДНХ прокачусь, очень уж люблю я фонтан «Дружба народов»… А тут компания такая замечательная… Ну, и попросили, конечно, тебя сопроводить, так сказать. Хочу, так сказать, принять личную благодарность за избавление господина Жилина от доли арестантской.

Эти его «так сказать», вставляемые к месту и не к месту раздражали. Максим отрезал кусок мяса с жирной прослойкой, сунул в рот, прожевал, а затем, с невнятным мычанием сорвался с места, зажимая рот рукой, рванул дверь туалета и едва успел склониться над унитазом, как его вытошнило. Отрыгивая, и вытирая тыльной стороной ладони набежавшие слезы, Максим на ощупь оторвал кусок туалетной бумаги, вытер рот, и только потом увидел, что его галстук плавает в унитазе в рвотных массах. С яростным шипением сдернув шелковую ленту с шеи, Максим швырнул галстук в корзину, не попал, брезгливо поднял с пола и снова кинул, на этот раз прицельно, но галстук, словно змея, угодив в никелированную посудину одним концом, начал выскальзывать, сползая на кафель заблеванной влажной частью. Максим отвернулся и пошел умываться.

В зеркале отразился брюнет лет тридцати пяти, с ранней сединой, измученным лицом и жалким взглядом. Максим рассеянно отметил, как похудело, фактически сползло вниз лицо за эти четыре месяца процессов, согласований и договоров. От него прежнего почти ничего не осталось, так, бледная тень, призрак. Упырь в дорогом костюме.

Когда он вышел, с влажным лицом, растрепанными волосами и покрасневшими глазами, Крупинин встретил его сочувственным взглядом.

–Траванулся что ли?

–Не знаю, – вяло ответил Максим.

–Да вроде не должен был, мы вместе завтракали, разве что ты чего то еще перехватил… Не, это нервы, Максимка…

–Не называли бы вы меня Максимкой, Анатолий Евгеньевич, не пацан я вам вроде бы, и за свои услуги вы нехило бабло получили, – резко сказал Максим. С лица Крупинина сползла сочувственная гримаса, и он довольно зло ответил:

–Так ты мне вообще то по гроб жизни обязан, родной.

–Не обязан, и я вам не родной, упаси Бог от такой родни, – отрубил Максим. –Я с вами рассчитался. С вами, судьей и прочими сочувствующими и жаждущими помочь.

–Так то оно так, – невозмутимо ответил Крупинин, но в его глазах плескалась злость, – только иногда кроме щедрот было бы неплохо испытывать легкое чувство благодарности. Думаешь, просто было заставить заткнуться свидетелей?

–Мое чувство благодарности исчислялась суммами с несколькими нулями, – зло оборвал Максим. – Хватит об этом.

Он возвысил голос так, что его услышал весь ресторан, а мальчишка за соседним столиком уронил со стола свой игрушечный поезд, опрокинул стакан с соком. Пластмассовый паровозик глухо хрустнул, колеса брызнули в стороны, а от сока на полу образовалась багровая лужа. Капли со столешницы все капали и капали. Официантка бросилась на помощь сконфуженной матери, что неуклюже промакивала стол салфетками, превращающиеся в неаппетитные бурые комья.

Быстрый переход