– Это было бы очень хорошо. Даже слишком хорошо для такого неудачного дня.

– Во-вторых, они могут оказаться пустотелыми болванками, которыми эхайны хотели всего лишь запугать противника. К слову, в Департаменте оборонных проектов, где я работаю, многие склоняются к подобному мнению.

– Никогда не слыхал о твоем Департаменте, – в который уже раз сказал Шерир. – Но если судить по тебе, там работают очень занудливые и очень смелые люди.

– Спасибо, – хохотнул Ильвес. – Мне тоже говорили о вас много лестного.

– Это справедливо, – сказал Шерир серьезно. – Но есть, наверное, что-то и «в-третьих»?

– Конечно, – подтвердил Ильвес.

Закончить фразу он не успел.

Взрыв «семерки» был настолько силен, что экзометрия содрогнулась.

9. Встреча старых друзей

Каптор Хэнтауту прошелся по пустому жилищу, внутренне удивляясь его убранству. Для взрослого эхайна здесь было довольно тесно: если встать посередине, то можно было без особого труда упереться ладонями в свод и, приложив некоторое усилие, дотянуться кончиками пальцев до любой стены. В то же время все было устроено таким образом, что возникала иллюзия простора. Минимум мебели – безыскусное ложе с небрежно наброшенным тонким шерстяным покрывалом, стол из материала, имитирующего полированное дерево, пара сидений на тонких гнутых ножках с жесткими спинками… никаких безделушек и трофеев, столь характерных для всякой эхайнской обители, ничего лишнего. Только то, что нужно для минимального, почти аскетического комфорта.

На узкой полочке в изголовье лежал кристаллик в прямоугольной оправе из серого пластика. Одним Стихиям было известно, для чего он был нужен этелекхам… Под кристалликом обнаружился тонкий лист из упругого материала, со скругленными краями и шершавой, словно бы покрытой невидимыми пупырышками, матово-белой поверхностью. Каптор осторожно взял его двумя пальцами за краешек, поднес к глазам.

Внезапно поверхность листа ожила, обрела цвет и объем. Хэнтауту едва сдержался, чтобы не отшвырнуть прочь адскую игрушку, и хорошо, что сдержался.

Обычная трехмерная картинка, чего ее пугаться.

Молодая женщина-этелекх, почти дитя; узкое, как у зверушки, лицо в обрамлении небрежно рассыпавшихся блестящих черных волос… тонкий, будто выточенный резцом скульптора, нос… удивительные, небывалых очертаний и небывалого, глубокого темного цвета глаза… безупречной формы, словно нарисованные, чисто-розовые губы… и улыбка.

Так мог бы улыбаться ангел.

Если бы видел перед собой другого ангела.

Первым побуждением было скомкать проклятую картинку и бросить под ноги.

Криво усмехаясь, Хэнтауту вернул ее на место. Низменные эмоции недостойны эхайна. Незнакомый этелекх, кому на самом деле адресована была эта убивающая гнев и ослабляющая воинский дух улыбка, был врагом. А точнее – добычей. Ему и предстояло получить свое. Но его женщина была тут ни при чем…

Если только она не ожидала своей участи здесь же, на борту «Эгутаанга Великого».

Последнее обстоятельство всё меняло.

Каптор Хэнтауту вдруг подумал, что не желал бы ее смерти. Слабость… мимолетная недостойная слабость… эта улыбка, демон-антином ее забери…

Он заглянул за тростниковую шторку в стене. Какие-то малопонятные технические закутки. Убогие, зачахшие растения в пластиковых емкостях на подоконнике. Все непонятно и чуждо. Пускай так оно и остается. Никому и никогда уже не будет дела до этих вещей, этой мебели… этой улыбки. Хозяину более не суждено ее увидеть…

Каптору пришлось сделать над собой усилие, чтобы остановить собственную руку, самовольно протянувшуюся к картинке, чтобы забрать ее с собой.