Он увидел то, что воодушевило копейщиков.

Бык снёс все строи, выкосил мощную просеку и очутился перед рыцарем, чей отряд только что сократил на треть. Рыцарь оказался не из робкого десятка, представителем большей части рыцарского сословия, человеком, всю жизнь занимавшимся только одним делом — совершенствованием своих боевых навыков. Закованный в доспехи рыцарь, храбро встретил громадного дикого противника. Он ринулся вперёд, вооружённый мечом и щитом. Бык ударил рогами, рыцарь наклонился и тут же выпрямился, нанеся сильный секущий удар. Морду зверя расчертило глубокой раной, левый глаз вытек, и резкая боль заставила его привстать на дыбы, комплекция зверя не позволяла сделать это так же, как и боевой лошади, поэтому, рога пошли не в обратном направлении, а вверх и вниз. Рыцарь снова присел, нанося новый удар — прямой, острие меча глубоко ушло в грудь животного. Однако присел он зря. Только и успел, что вверх посмотреть. Длинные рога рухнули ему на плечи, металл громыхнул, наплечники погнулись, воин врезался лбом в мостовую, потеряв и меч и щит. Бык, от боли потерялся в пространстве, отступил немного назад, яростно ревя, стал мотать головой. Одному копейщику не повезло — рога прошли аккурат кончиком по его шее. Рухнул с разорванной глоткой. Бык запнулся о тела и свалился на бок. Громко фыркая, тряся рогами, он стал подниматься — заминка позволила рыцарю прийти в себя и подняться на ноги. В этот момент, Радон и переключил внимание, едва не прикончив собственного наречённого сына. Ариец видел, во что превратился бык — сплошная рана, целых участков шкуры не видно, чёрная шерсть стала ярко-красной от крови своей и врагов, голова рассечена до самой кости, а он встаёт, что бы продолжать сражение. Радон ощутил, как боевое безумие отступает до более-менее разумных пределов. Он видел доблесть, какую способны были демонстрировать многие сыны Тара. Не все, но большинство. Видеть такое от сына Тара — норма, ничего удивительного. От уроженцев Катхена — удивительно, но не особого.

Но зверь?

Радон поднял топор, салютуя небу, и вдруг ощутил, как его пробило ледяным потом — чья душа могла быть в звере, что он смог проявить характер сынов Тара, будучи в этом могучем, но тупом теле? Какой-то копейщик ринулся в атаку, Радон отклонил корпус и врезал кулаком наотмашь — попал по щиту. Щит разбило в щепки, копейщик с воплем улетел к стене. Врезался в неё, застонал и стёк на мостовую. А Радон ухватил топор по крепче и ринулся вперёд, прорубая себе дорогу к храброму зверю. Как ни крути, а бык всё ещё ворует его боевую славу. И если ему не обойти его доблестью, он должен хотя бы стать плечом к плечу с ним и доказать, что, как минимум не слабее. С этим вышла сложность — едва ринулся вперёд, как дальние ряды копейщиков сомкнули щиты, полностью перегородив улицу. Бык остался за их спинами, сражаясь с рыцарем.

Строй начал теснить их, продолжая терять людей. Радон получил ещё одну рану, Логан две — левая рука повисла плетью, теперь он не мог сражаться так же ловко как вначале. Однако и убить его не получалось, а у него не получалось пробиться дальше. Плечом к плечу, арийцы сражались с копьями врагов, и продвинуться вперёд не могли ни на сантиметр. Разум Логана по-прежнему не включался, а вот Радон сумел вычислить слабое место сильно поредевшего, но не дрогнувшего отряда. Случилось это слишком поздно. Для быка.

Зверь сумел подняться, но рыцарь пришёл в себя раньше. Он тряхнул головой, да так резко, что шлем свалился на мостовую. Поднимать времени не было — бык уже на ногах.

Рыцарь зарычал, оскалив зубы, словно ариец настоящий, и выхватил копьё из рук ближайшего воина.