– Но кто же тогда? – пробормотал я. – У кого имелись необходимые знания для такой работенки? Кто знал планы первых спасателей и мог их сорвать?

С этими словами я повернулся кругом – и заглянул в дуло собственного оружия.

– Ты прав, болван! – Техник Корона ухмылялся, и теперь в его поросячьих глазках явственно виднелся огонек безумия. – Это сделал тот, над кем смеялись, тот, кем командовал всяк, кому не лень! Я им показал, чего стою! Кто теперь захочет посмеяться, покомандовать?

– Отдай пистолет, – велел я и двинулся вперед, в то время как остальные дружно попятились назад.

– А ты попробуй забери! – взвизгнул он.

И нажал на спуск.

После чего изумленно уставился на оружие, снова и снова дергая спусковой крючок. Мой кулак хорошенько припечатался к челюсти техника, и тот без чувств распластался на полу. Я поднял пистолет и улыбнулся.

– Не заряжен, – пояснил я ошеломленной аудитории. – Я с самого начала понимал, что кто-то должен был выполнить грязную работу. И злоумышленник, перепрограммировавший компьютер, не мог не остаться на спутнике. Поэтому я был вынужден подозревать всех без исключения. Отсюда и обвинения, и незаряженный пистолет. Корона мне с самого начала не понравился, но я хотел, чтобы он собственноручно доказал свою вину.

Раздались смешки, они быстро переросли в овацию. Я улыбнулся и раскланялся, принимая похвалы. А заодно и страстный поцелуй очаровательной рыжеволосой Трины. Да и от пары миллионов кредитов я не собирался отказываться!

^{Перевод Кирилла Плешкова}

Облаченный в броню, такую же темную, как и окружающая грязь, он наблюдал из укрытия за тремя неуклонно приближающимися вездеходами – бронированными чудовищами размером с многоэтажный дом, неуязвимыми для ничтожного оружия, которым обладали остатки человечества. Покрытые черной коркой, машины накри невозмутимо ползли вперед, их экипажи были уверены в своей неуязвимости и готовы уничтожить любого, кто осмелится им противостоять. В своей победе они нисколько не сомневались.

Эллем-13 с трудом сдерживал кашель, изо всех сил сжимая горло через податливую металлическую ткань доспеха. В левом рукаве образовалась течь, всего-то с булавочную головку, но этого было вполне достаточно, чтобы внутрь попал боевой газ. Отверстие в рукаве затянулось, однако Эллем знал, что яд убьет его в течение шести часов, если не принять мер. Но беспокоило его вовсе не это – на протяжении шести часов он либо погибнет в бою, либо вернется на базу «Омега», где яд можно будет нейтрализовать. Сейчас его заботил лишь болезненный зуд в горле, вызывавший кашель, – но кашлять было никак нельзя. На вездеходах накри имелись датчики, способные уловить малейший, издаваемый человеком звук среди беспорядочного грохота механической войны, и тогда цель будет мгновенно уничтожена.

Он не мог не то что кашлянуть, но даже приподняться – приборы тотчас обнаружили бы тепло его тела. Он мог лишь лежать на выжженной, отравленной земле, усилием воли подавляя мятежные рефлексы тела, и наблюдать в крошечный зеркальный перископ, как приближается враг. Своим единственным оружием он может воспользоваться лишь один раз – и никакая телесная слабость ему не помеха.

Рев громадных двигателей и исполинских шестерен вырос еще больше. Когда ближайший из шедших клином вездеходов поравнялся с останками ракетного бомбардировщика, служившими Эллему-13 ориентиром для прицела, тот мрачно улыбнулся и сжал в руке активатор, а после того как ушли ракеты, позволил себе роскошь – долгий мучительный кашель.

Никакое оружие, созданное жалкими остатками человечества, не сумело бы даже помять броню такой громадины. Но любая военная машина несет зародыш собственной гибели – созданные ею средства нападения должны быть равными по мощи средствам обороны, а то и превосходить их.