Сквозь сон Вера успела еще подумать, что молчание — не всегда знак согласия. Иногда оно знак страха. Страха услышать то, чего не хочется слышать. Страха потерять любимого мужчину. Страха сказать ему об этом.

Но ведь если он любит, то должен понять и пожалеть?

Нет, это все примитивные женские стереотипы, не всеми страхами можно делиться с тем, кого любишь. Нельзя непременно ожидать ответного понимания, обязывать к пониманию. Есть такие демоны, которых наружу не выпустишь. Они только твои. Радуйся, что сейчас наступило хрупкое равновесие и можно спокойно уснуть…

Мужчина встал и посмотрел на свою подругу. Ни о молчании, ни о страхах он не думал. Молчать для него было также просто и естественно, как дышать. Он просто смотрел на нее и ощущал энергию связи между ними. Казалось, эти дрожащие невидимые линии можно даже рукой потрогать. Как у нее это получается, он не мог понять и после нескольких лет совместной жизни. Она ничего не делала специально, и ничто не исходило из ее глаз, как бывает в фантастических фильмах… Но оно ощущалось почти физически, словно их объединяло какое-то сверхмощное поле.

Маленькая и нежная, а придает ему столько сил. Просто рядом с ней он чувствовал себя сильным, талантливым, профессиональным. От его комплексов не оставалось и следа. Все же ему повезло, в который раз подумал он. Колдунья, которая сама не осознает, насколько сильна. И в то же время красивая женщина. Руки у нее — как у Джоконды, нежные, старинного рисунка.

Андрею нравилось исподтишка наблюдать за ней по утрам. Тогда она думала, что он спит, и споро готовила завтрак, убирала и завешивала лишние вещи, подкрашивалась, сидя у трюмо. Нет, она не носилась как угорелая по квартире. Но каждое ее движение было стремительным и ловким. У нее была очень изящная, пленительная походка.

Вера повернулась на другой бок, а он, натянув на голое тело джинсы, вышел на балкон покурить. Он уже забыл, как сердился на нее сегодня за эту вспышку ревности. Как с досадой думал: и зачем она так… К чему эти итальянские страсти? Хочется покоя.

Забыл то странное ощущение, когда ему вдруг на мгновение захотелось решить уравнение с новыми неизвестными, и страх: ведь ему ничего не нужно сверх того, что он уже имеет, и уйди, лукавый дьявол соблазна, прочь.

Марат Ладыгин к пяти часам утра задремал на диване. В смежной с кабинетом комнате Сергей Старостин в полголоса разговаривал по телефону, принимал факсы и электронные письма, что-то записывал. К телефону был давно присоединен извлеченный из его багажа специальный прибор, предназначенный для определения местонахождения звонящего.

Телефон зазвонил в пять часов тридцать две минуты.

Марат вскинулся. В кабинет вбежал его помощник и сказал: «Подождите…» Они оба подождали секунд десять.

Марат снял трубку.

— Слушаю!

— Твоя дочь у нас, — сказал голос, который мог принадлежать и мужчине, и женшине.

— Зачем вы это сделали?!

— Молчи и не перебивай. Ты получишь ее, когда передашь миллион долларов…

— Что вам от нее надо?

— Заткнись, если хочешь получить Миру. Приезжай один, через два дня, ночью, к кафе «Усадьба» на Обуховской трассе. Там тебе позвонят.

— Дайте мне поговорить с Мирой!

В трубке послышались короткие гудки.

Мужчины прослушали запись несколько раз.

— Не понимаю, — сказал Ладыгин, растирая смятую во сне щеку. — Почему миллион? Они могли потребовать гораздо больше.

— Может, не только в деньгах дело, — сказал Старостин. — Я продолжаю проверять все версии, — твердо добавил он. — Мне нужно уехать. С вами будут мои ребята, они уже приближаются к дому.