Тем временем эпифиллум был успешно пересажен в новый большой горшок и Бодров два раза сгонял меня за водой для полива.

– Мне сказали, что это – цветущий экземпляр, – довольно проурчал капитан, – они начинают цвести примерно к пяти годам.

– Так поздно? – вставила я вопрос, и, как оказалось, некстати.

– Это рано! – Повысил голос Валерий Петрович. – Другие кактусы могут начать цвести на девятый-двенадцатый год! Вот так вот! – подвел он резюме и водрузил горшок с эпифиллумом рядом с компьютером. – Теперь давай свой вопрос.

– Мне нужен допуск на проспект. – Я не заставила просить себя дважды.

– Гуляй на здоровье, – не понял Валерий Петрович.

– Я, наверное, не так выразилась, – поспешила я исправить положение. – Я сейчас охраняю Леду, а она остановилась в «Астории»…

– …а подъехать к «Астории» ты не можешь, – закончил мою мысль Бодров. – Печально, однако! – Валерий Петрович сел за стол, вынул из ящика полотенце и снова встал. – Я пока пойду помою руки, а ты посмотри карту Тарасова. Может, обойдемся без лишних телодвижений? – И вышел из кабинета.

Я подошла к висевшей на стене карте, нашла проспект и стала детально изучать все подъезды. Ничего не получалось. «Астория» оставалась недоступной, даже если я остановлюсь на перекрестке улицы Горького. Нужен допуск, иначе все мои усилия будут сведены на нет. Мне просто необходимо провожать ее до номера, в противном случае она рискует встретиться с фанатами, которые, войдя в раж, разорвут ее на сувениры. И это – в самом лучшем случае. Ведь Леда кого-то явно боится. И этот кто-то может затесаться в толпу зевак. Нет, нужно выбивать допуск.

Я отошла от карты и села на стул напротив кресла начальника отдела. В это время вернулся Валерий Петрович.

– Как дела? Нашла выход из ситуации, – проходя мимо, он ободряюще похлопал меня по плечу.

– Нет, – коротко ответила я, – «Астория» находится в середине квартала, между Вольской и Горького, и подъехать туда без допуска не получится.

Капитан тяжело вздохнул.

– Не люблю я обращаться к Малахову! – Он с досадой хлопнул рукой по столу. – Потом от его просьб некуда будет деваться! А у него просьбы посерьезнее твоей. – Он потер рукой лоб и сел за стол. – Ладно! Напишу ему записочку. – Он вынул из стола чистый лист бумаги, быстро написал на нем несколько слов и протянул мне. – Вот тебе. Где сидит, знаешь?

Кто же из телохранителей не знает, в каком кабинете обретается Малахов! Не одной мне нужен допуск на пешеходный бульвар. Да и не только туда. Я взяла у Бодрова листок, поблагодарила за заботу и пулей выскочила из кабинета. И так уже много времени потеряно с этим кактусом. Нужно наверстывать упущенное.

Я стояла у окна в номере Леды, из которого открывался вид на двор. Сначала я решила проверить, не может ли оттуда исходить опасность, но «залюбовалась» картиной, представшей перед моими глазами. На уровне четвертого этажа, на котором был расположен номер 24, из окна видна была только глухая кирпичная стена. Ни окошка, ни вентиляционного отверстия.