— Вы имеете в виду пропавшие после войны тонны золота рейхсбанка? Так называемое «золото Третьего рейха»? — Я тоже улыбнулась. — Нацисты планировали использовать драгметалл для своего возрождения в будущем.

Серегин взглянул на меня с интересом:

— У Володьки скопилась куча материалов по этому поводу. Некоторые я сам лицезрел.

— Не вижу повода для ухмылок. — Прищурившись, Наташка напряженно смотрела в безоблачное небо за стеклом. — А вот повод для его физического устранения вполне весомый.

— Перестань. Ну что ты, в самом деле, как ребенок. Никакого золота Володька не нашел. А погиб… по пьянке. Свалился со строительных лесов и… Несчастный случай. Забудь.

— А может, он погиб, как Генрих Мюллер? — решила я добить Валерия Павловича своей осведомленностью. Не обязательно посвящать его в то, что просто видела один интересный документальный фильм.

— Что вы имеете в виду? — озадачился Валера.

— «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться…» — вслух еще больше озадачилась Наташка и перестала любоваться летным полем.

— Спорность самого факта гибели.

Я не единожды сталкивалась с выражением «колючий взгляд» и всегда над ним посмеивалась. Досмеялась… Глаза Серегина мигом превратились в два мотка колючей проволоки, готовых выскочить и скрутить меня.

Я попробовала сосредоточиться на снующих между столиками официантах и плавно перейти к теме, постоянно звучащей из подаренного моей дочерью Аленой своему габаритному братику Вячеславу игрушечного поросенка. Стоило нажать на кнопочку, и он бодро визжал: «Ой, что-то кушать хочется!» Но теперь уже и Наташка заинтересовалась тем, что я все-таки имею в виду.

Тщательно разглаживая руками салфетку и отслеживая это увлекательное занятие, скучным голосом пояснила, что Генрих Мюллер вроде как убит при штурме Берлина. Вполне возможно, но тогда почему разные разведки искали его по всему миру вплоть до восьмидесятых годов прошлого столетия? Удивительно, каким крепким здоровьем Мюллер должен был обладать. Особенно после смерти. Сама Германия выдала ордер на его арест аж в 1973 году. А искали его не столько как военного преступника, сколько как обладателя секретной информации о пропавшем золоте рейхсбанка. Даже ухитрились раскопать могилу, в которой он якобы захоронен. Там оказались останки трех совершенно разных людей.

— Слинял истинный ариец вместе с тоннами золотого запаса! — весело хлопнула по столу ладонью Наталья. — Ваш салат, пожалуйста, — провозгласил как из воздуха возникший официант, запрограммированными движениями ловко выставил на стол содержимое подноса и вежливо наклонил голову. — Горячее сейчас подавать или?..

— Позднее, молодой человек, — оборвал «соловьиную трель» официанта Серегин и, обращаясь к нам, сообщил: — Мне следует зарегистрироваться. Это не долго, так что прошу прощения за наглость в принятии единоличного решения о небольшой задержке трапезы.

Было заметно, что бывший друг Кириллова нервничает все больше и больше. Накинув пиджак и прихватив дипломат, он покинул нас. Вернулся и в самом деле быстро. За это время я успела проглотить четвертую часть салата и Наташкин выговор. Получилось и вправду не очень хорошо. Человек пояснил, что лично присутствовал на похоронах друга, а я ему засветила в лоб полным недоверием, проведя аналогию с сомнительными похоронами Мюллера. «Камушек за пазухой» для ответного словесного выпада у меня имелся, но использовать его я не успела, вернулся Серегин. Ну что бы Наташке выступить со своим заявлением до того, как она съела салат! Под контрольным сверлом, именуемым Наташкиным правым глазом (левый утонул в ладони левой же руки, которым она подпирала щеку), я извинилась перед Серегиным за допущенную бестактность.