— В смысле, тела пришельцев? Извините, но неужели вы на полном серьезе намерены задействовать институт в чем-то настолько… бульварном?

— Уже задействовали, — ответила Вайнграу, и в ее голосе зазвучали резкие нотки. — Вопрос решен. И мне категорически не нравится ваш тон. Я была с вами терпелива, Нора. Очень терпелива — даже несмотря на то, что дедлайн проекта в Цанкави давно прошел, а работам конца-края не видно.

Нора не верила ушам.

— Полагаю, Таппан не только согласился финансировать раскопки, но и пообещал институту солидный куш? Я угадала?

— Мы получили весьма щедрое пожертвование, но согласились не поэтому. Речь идет о самой настоящей нераскрытой тайне. Если благодаря археологической науке нам удастся пролить на нее свет, ничего предосудительного я в этом не вижу. Между прочим, это уникальный шанс добавить новое достижение в ваше резюме и сделать себе имя.

— И речи быть не может! — выпалила Нора.

— Отрицать существование неизведанного — такая же опасная крайность, как и продвигать подобные теории.

Нора попыталась взглянуть на ситуацию глазами президента, однако поставить себя на место Вайнграу не сумела.

— Простите, но я отказываюсь.

Вайнграу устремила на нее пристальный взгляд:

— Похоже, у вас создалось неверное впечатление. Вашего мнения мы не спрашиваем. Проект одобрен, руководить им будете вы, и точка.

— Нет, так нельзя, — возразила Нора, стараясь сдерживать гнев. — Когда решался этот вопрос, со мной никто не консультировался, а ведь меня должны были поставить в известность. Я сейчас занята в очень важном проекте, а отложить его пришлось из-за той истории с пиком Викторио, и моей вины тут нет. Вы не имеете права вот так, без предупреждения, сваливать на меня подобные дела. Я заслуживаю, чтобы со мной общались как с профессионалом, но с тех пор, как вы стали президентом, я этого не наблюдаю, и вот очередной пример. Из-за этого проекта институт станет посмешищем для всего археологического сообщества. Имя я себе таким образом не сделаю — наоборот, поставлю под угрозу карьеру. Я отказываюсь в этом участвовать.

— Вы слышали, что сказала доктор Вайнграу! — тонким голоском выпалил Дигби. — Это вопрос решенный.

Нора смерила его ледяным взглядом и снова повернулась к президенту. Это требование стало последней каплей.

— У меня идея: отправьте на раскопки своего подпевалу.

— Ваши выпады неуместны и к тому же оскорбительны.

— Пожалуй, вы правы. Пусть Дигби говорит сам за себя. — Нора повернулась к нему: — Коннор, почему вы не хотите руководить этим проектом?

— Потому что… — Дигби запнулся. — Мистер Таппан выразил желание, чтобы им занимались именно вы.

— Неужели? — холодно произнесла Нора. — Тогда будьте добры, передайте Таппану, что мне недосуг.

В кабинете повисла напряженная пауза. Наконец Вайнграу спросила:

— Нора, это ваше окончательное решение?

— Да.

— В таком случае идите к себе в кабинет, соберите личные вещи, приведите документы в порядок и покиньте институт.

Нора глубоко вздохнула. Недовольство вырвалось наружу так внезапно, что это стало для нее почти такой же неожиданностью, как и для Вайнграу. Но сказанного не воротишь — а может, оно и к лучшему.