— Что там за крик? Что-нибудь случилось?

Сирена заставила себя улыбнуться, уловив тревогу в широко раскрытых, обрамленных длинными темными ресницами глазах сестры.

— Все в порядке, — ответила она, ласково проведя рукой по блестящим черным волосам Исабель. — Продолжай молиться.

Казалось, минула вечность. Сирена с трудом заставляла себя сидеть на богато украшенной, но узкой постели, напряженно прислушиваясь к происходящему на верхней палубе. «Рана» совсем замедлила ход — корабль дрейфовал. Слышны были голоса матросов, маневрировавших парусами, и сердитые окрики капитана. Затем — толчок и скрежет другого судна, прижавшегося к борту «Раны».

Исабель удивленно взглянула на сестру, вопросительно изогнув брови. Сирена не в состоянии была дольше оставаться в каюте.

— Будь здесь и не выходи на палубу! — велела она сестре и потянулась за рапирой, висевшей над постелью. Запутавшись в своих длинных юбках, девушка споткнулась и, недолго думая, одним взмахом рапиры отсекла подол платья, укоротив его до колен, затем еще раз — крест-накрест, — пока не получилась короткая юбочка, позволявшая свободно двигаться.

Осторожно прикрыв дверь, Сирена двинулась вверх по ступенькам, ведущим на палубу. Гнев клокотал в ее груди. Терпит бедствие! Надо быть совсем дураком, чтобы поверить в это. Разве она не дочь своего отца и разве он ее плохо учил? И — только подумать! — этот негодяй, капитан Лопес, игнорировал ее приказы и допустил, чтобы на «Рану» напали! Девушка не испытывала никакого страха — лишь ужасную злость. Если бы здесь был отец, он сразу бы разгадал хитрость бригантины. А теперь нужно действовать самой… Сирена стояла и, едва дыша, прислушивалась к крикам на палубе.

Что все-таки там происходит? Осторожно подкравшись ближе, чтобы посмотреть, она остолбенела, а сердце ее учащенно забилось: бригантина приблизилась к «Ране». Что это там у них возле мачты сверкает? Боже! Внутри у девушки все похолодело. Отец рассказывал о кораблях-мародерах и пиратах с аркебузами, располагавшимися обычно у мачты, чтобы удобно было стрелять по экипажу корабля-жертвы. Сирена знала, что сначала они убьют капитана, а затем — по одному — и всю команду.

Девушка никогда не видела этого, но интуиция подсказывала, что все именно так и будет. Стрелки скрываются за квадратными парусами и легко перестреляют их всех, как птичек.

Настигший их корабль своим бортом касался «Раны», и Сирена увидела стоящего на палубе капитана, обнаженного по пояс; его широкая грудь была густо покрыта рыжими волосами. Приложив руки ко рту, он закричал:

— У вас есть человек, разбирающийся в медицине? У меня на борту — раненые! На рассвете нас атаковал пиратский корабль.

С удивлением Сирена отметила, что человек говорил по-английски! Это проклятый язык старинных врагов испанцев: англичане издавна помогали голландцам и подстрекали их к борьбе за независимость от Испании.

Видя, что Лопес не понимает его, человек с бригантины начал говорить на ломаном испанском.

— У нас нет врача, — ответил капитан «Раны», нетвердо держась на ногах. Нетрудно было догадаться, что он был как следует пьян. Снова пьян! — Сколько у вас раненых? Корабль дотянет до порта?

Из своего укрытия Сирена могла рассмотреть команду бригантины, сгрудившуюся за спиной своего капитана: на лицах матросов застыли дьявольские ухмылки. С левого борта корабля выступали дула пушек. Чего они хотят? Разве не видно, что «Рана» идет пустой, что в ее трюмах ничего нет?

Гнев блеснул в глазах девушки, когда вдруг с бригантины на борт фрегата, без всякого предупреждения, забросили канаты с крюками.