Она подняла голову и вспыхнула от злости.

— Не называйте меня так! Это глупое прозвище, я давно из него выросла!

— Кажется, мистер Грегг думает иначе. — Он чуть кивнул Тони на прощание, и они с Гейл вышли к машине. До оставшихся в комнате донесся радостный смех Гейл.

Следующим вечером, рассказывая Иден об ужине и шоу, Гейл светилась от счастья.

— Я восхитительно провела время, — говорила она, еще не остыв от пережитых впечатлений. — Я была среди мужчин, куривших дорогие сигары, рядом с девушками в норковых манто, носивших их так, будто это всего лишь плащ от дождя. Мы ужинали в фешенебельном ресторане. Все удивительно вкусно, а официанты обслуживали меня как принцессу!

Глаза Гейл мерцали от удовольствия, но она ни разу не обмолвилась о мужчине, за счет которого она получила его.

— Мне было не просто весело, Иден, — продолжала она. — Мне кажется, что я никогда по-настоящему не жила до этого вечера. Для меня, если нет денег… много денег — это не жизнь. Ты на вершине мира, если они у тебя есть, и ты — ничто, если их нет. Как ужасно быть такой красивой и не иметь возможности показать себя в лучших местах, не носить дорогую одежду. Иден, я видела, как мужчины вчера смотрели на меня, я поняла, что красива по-настоящему. Это — как глоток шампанского!

Иден ответила улыбкой на столь неожиданный взрыв девчоночьей радости у сестры. Такой привлекательной девушке, как Гейл, было простительно желание мужского восхищения и модных нарядов.

Но разве она не хотела любви? А Лейф? Желал ли он любви?

Гейл прервала свой захватывающий рассказ и изучала молоденькое личико сестры. Казалось, она прочла ее мысли.

— Лейфу, милая моя, нужна веселая хозяйка нового особняка, который он сейчас покупает. Ему нужна красивая кукла, которую он может одевать, выставлять напоказ и иногда развлекаться самому. В том, чтобы быть игрушкой Лейфа Шеридана, есть свои плюсы, например — хорошее финансирование.

Милый ротик Гейл скривился в хитрой улыбке. Она вытянула левую руку, любуясь белыми изящными пальцами, представляя, как будет смотреться на ней бриллиантовое кольцо.

Иден побрела к магнитофону и стала перебирать кассеты, выбрала одну, поставила, и песня из мюзикла «Король и я» зазвучала на всю комнату. Гейл подошла и обняла сестру.

— Ты немного старомодна, не так ли, дорогая? — сказала она, смеясь. — В чем дело? Неужели Лейф взбудоражил твои чувства?

— С чего это вдруг? — спросила Иден. — Он думает, что я всего лишь школьница, и обращается со мной соответственно.

— Я не думаю, что ты всерьез им увлечена, — настаивала Гейл. — Он «немного больше, чем жизнь», не правда ли? Будь осторожна, он ирландец, и у него много лютых врагов, так что не позволяй ему догадаться о твоих чувствах, котенок.

Иден напряглась при этих словах.

— Я чувствую, как ты дрожишь, — заметила сестра. — Милая моя, он не покусает меня своими ровными белыми зубами. Он вполне воспитан и человечен, когда узнаешь его получше. Он даже любит танцевать.

— Чай готов, девочки. — В гостиную вошла тетя. — Не дайте ему остынуть. У вас весь вечер впереди, чтобы поговорить о танцах.

Иден высвободилась из объятий сестры, про себя благодаря Бога за то, что этот разговор наконец был прерван.

Она и так знала, что Лейф был очень человечным и поэтому ранимым. Его сбила с толку ослепительная красота Гейл, как, впрочем, и многих других мужчин. В тот вечер, когда существовали только они и снег, укутывавший их от всего мира, Иден уловила в зеленых глазах Лейфа одиночество… Этот человек очень нуждался в любви.