Забыв, что он незряч, Мари безмолвно кивнула. А потом поспешно произнесла:

— Да, хочу.

— Вы, должно быть, похожи на это море и эти скалы, — медленно проговорил он, словно изучая нечто невидимое другим людям, — потому я думаю, у вас светлые глаза, возможно, серые или синие, и темные волосы, которые растрепал ветер. У вас нежное лицо и серьезный взгляд, с налетом твердости и упрямства: вы упорны и едва ли отступите от того, что задумали. Шаги у вас быстрые и легкие, вашу душу еще не отяжелило бремя жизненных невзгод. Вам уже не шестнадцать, но едва ли больше двадцати: у вас мало жизненного опыта, но есть свое мнение, во многом отличное от мнения окружающих. Женственность еще не до конца пробудилась в вас, хотя детство уже позади, и вы испытываете некоторую растерянность и смутное волнение оттого, что ощущаете себя по-иному, не как прежде.

Мари замерла от изумления:

— Откуда вы все это знаете?!

Кристиан рассмеялся:

— Будем считать, что я вижу сквозь оболочку плоти, сквозь маску, надетую Богом на душу человека, — и, помолчав, прибавил: — На самом деле все мы слепы. Не видим ни сущности, ни сути людей, вещей… Не понимаем самих себя.

— И все же некоторые прозревают, — сказала Мари и тут же испуганно прикрыла рот рукой.

— Да, к счастью, такое случается, — спокойно промолвил Кристиан, после чего спросил: — А вы, Мари, с кем вы живете?

— С отцом, матерью и старшей сестрой. Но сестра скоро выйдет замуж и уедет от нас.

— Далеко?

— Нет, на соседний остров.

Кристиан помолчал, потом спросил:

— Вы недовольны своей жизнью, Мари?

— Недовольна.

— Но ведь здесь так спокойно и хорошо.

— Это для вас, — возразила она с гримасой упрямства и тревоги на лице.

— Вы не любите этот мир?

— Трудно по-настоящему любить то, что постоянно окружает тебя, что всецело завладело твоей жизнью.

— Да, возможно, вы правы, — задумчиво произнес Кристиан, — наверное, потому и существуют мечты.

— А вы о чем-нибудь мечтаете? — спросила Мари.

— Сейчас — ни о чем. Прошлые мечты умерли, а новые еще не родились. Пока мне хорошо и так. Мечты, как и опасность, случается, меняют свой облик. Иногда они становятся очень страшными.

— Я такого еще не испытывала.

— Будем надеяться, что и не испытаете, — сказал молодой человек и замолчал.

— Вы пришли сюда один? — спросила Мари, заметив лежавшую рядом с ним палку.

— Конечно нет. Меня привела мать. В полдень она придет за мной.

— Сколько вам лет? — осмелилась поинтересоваться девушка.

— Мне двадцать три года.

— Я приду завтра, — сказала Мари, и он молча кивнул.

Она шла домой и всю дорогу думала о Кристиане.

Да, наверное, он знал Париж, а она знала остров куда лучше его. Сейчас лето, и шаги мягко шуршат по высокой траве, и ласково греет солнце, и легкий ветер играет в ветвях деревьев, и шум прибоя кажется музыкой. Но наступит унылая осень, а после — хоть и короткая, но жестокая зима, и остров предстанет нагим и беспомощным перед стихией, и ненастная погода будет внушать глубокую подавленность, даже скорбь. В середине зимы только и остается, что сидеть дома, глядя в окно на сумрачно-серое полотнище небес, и слушать заунывный стон ветра, перемежающийся шорохом дождя и жутким грохотом волн. На сердце безнадежно и мрачно, и ты не можешь понять, кто в этом повинен — окружающий мир или ты сам.