Вместо уютной фермы нас окружала смрадная пещера. Все исчезло — праздничный стол, камин и свечи. Место лакированного стола заняла поваленная гранитная плита, а Добрые Соседи теснились вокруг нее на сырых, заросших мхом булыжниках. Вместо неба в метре над головами нависал каменный свод, утыканный серыми сосульками. Стены узкой пещеры подпирали по кругу плиты, такие же, как та, что лежала в центре. Свет шел от двух факелов, воткнутых в глазницы огромного бычьего черепа. Череп висел на стене, прямо напротив выхода. Я не сразу заметил загнутый витой рог, торчащий у черепа между глаз. Черная вода сочилась из трещин на потолке и стекала на пол, в огромную лужу. Отчетливый запах гниющей листвы забивал все остальные ароматы. Я пошевелил ногой. Как выяснилось, кроссовки давно промокли насквозь, по брючине ползали несколько премерзких улиток и жуков, но самое страшное, ..

— О нет! — прошептала Анка, и еле успела отвернуться, прикрывая рукой рот.

Потому что увидела то, что совсем недавно ела. Конечно, такое не каждого порадует. Вместо изящной серебряной тарелки с аппетитными кушаньями на сыром граните стояла дырявая глиняная миска. В миске, в буром вареве, полоскались пучки почерневшей мерзлой травы, на поверхности дрожали маслянистые цветные разводы. Из бывшей бронзовой салатницы торчали какие-то обглоданные, точно полупереваренные и выплюнутые обратно корешки, по ним неспешно ползали сочные гусеницы с обвислыми животиками.

Я не успел ее предупредить, что айрит-стью было настоящим, а то, что она видит после употребления мази, — это «искривления Пограничья», как обозвал их дядя Эвальд. Хотя можно все воспринимать наоборот. Дядюшка говорит, это зависит от того, с какой стороны заглядывать в нужную реальность. Если считать, что на мир необходимо смотреть только через человеческие глаза, увидишь одно, тот же мир, но через глаза Соседа — уже совсем другой, но сложнее всего увидеть и себя, и Соседа со стороны… В Пограничье все будет не так, как «наверху», — нарочно, чтобы запугать, чтобы случайно забредшему человеку захотелось немедленно вырваться.

Ведь Запечатанные двери, те, что ведут в обычный мир, до сих пор были чуть приоткрыты, и в щели задувал сквознячок. Только они совсем не похожи на обычные двери, какие мы привыкли ставить в домах. Просто между каменными монолитами висело Кружево, размером с простыню. Оно еле заметно поворачивалось, а по краям его дрожали холодные огни. Издалека это походило на бесформенный обруч, обмазанный горючим составом, через который прыгают в цирках львы и тигры. Если приглядеться, сквозь обруч можно было различить моргающие звезды и колючие терновые кусты.

Я не особо удивился, потому что тетя Берта тоже умеет ткать Кружево, когда женщины собираются вместе. Разница только в том, что сквозь тетушкино Кружево можно многое увидеть, хоть за тысячу километров, но нельзя пройти…

Младшую не вырвало только потому, что, отвернувшись, она лицом к лицу столкнулась с Камиллой. Готовые выскочить назад кушанья Темного двора застряли у нее в пищеводе. Ведьма скинула шляпу, присела на корточки и теперь рассматривала Анку широко расставленными круглыми глазками — такими же, как у ее лакея-ворона. Я удивился, насколько мало она походила на нас. В узловатых конечностях ведьма держала две неожиданно красивые вещи — начищенный до блеска серебряный соусник, оформленный драгоценными камнями, и такого же качества дамский кинжал. Улыбчивый карлик с перьями на голове находился тут же. Он опустился на одно колено, оказавшись при этом чуть ли не по пояс в зловонной ледяной воде. На вытянутых руках он держал отполированный, как зеркало, поднос.