Полчаса назад командир группы, старший лейтенант Долгушин (позывной Долг), доложил в штаб о выполнении задания и возвращении на базу, а также о месте нахождения группы, от которого до конечного пункта оставалось пара часов ходьбы. Ничто не предвещало трагедии, бойцы шли уверенно, вереницей, не теряя бдительности, не имея «двухсотых», а лишь двоих легкораненых.

И тут замыкающего группы, сержанта Гресько (позывной Шпик), угораздило заметить в распадке между холмами, во тьме, мерцающий огонек. И боец – как снайпер подразделения, имеющий СВД с громоздкой ночной оптикой, – решил изучить природу этого светлячка. И изучил…

– Шпик, ты чего там застрял? – пикнула гарнитура радиосвязи на ухе Гресько.

– Сталкерятиной пахнет, – шепнул сержант, высматривая в оптику костерчик в низинке, в полукилометре от группы. – Бродяга у огня греется. Верняк, сталкер!

– Пошли уже. Мы почти дома, какого лешего застревать тут? – Напарник снайпера, спецназовец с позывным Чок, тоже в звании сержанта, подкрался на полусогнутых, присел у куста рядом с товарищем.

– Не-е, обожди, Димон, я аккуратненько так сниму его, и пойдем дальше.

– Кончай палить тут. Тишина – вона какая! Лес за спиной, до базы всего ничего осталось. На кой черт громыхать, зверье собирать? Да и летеха не одобрит нарушения маскировки.

– Я быстро, чики-пуки, и все! Ты потише говори, командир и не услышит. Во-он он, бедовый, сидит спиной к нам… Не-е, точно сталкерюга! Ручаюсь.

– Вот ты, блин, стрелок, черт побери! Лишь бы пощелкать кого-нибудь. Не настрелялся, что ли, в рейде? – Чок пристально вглядывался в далекое оранжевое пятнышко.

– Да помолчи ты! Накличешь тут…

В наушнике раздался строгий голос старшего лейтенанта Долгушина, шагающего где-то впереди группы:

– Шпик, Чок, что там у вас? Почему отстали?

– Накликал, чтоб тебя!.. – чертыхнулся сержант Гресько, смахивая рукой каплю пота со лба, и искоса грозно взглянул на товарища. – Командир, тут это… сталкер на три часа. У костерка кашу варит, надо бы снять.

– Сталкер, говориш-шь? Почему так реш-шил? – прошипела гарнитура связи. – У меня КПК в спящ-щем режиме, идентификации нет. Или ты, Ш-шпик, в темноте все же научился филином зырить?

– Я их, гадов, за версту чую. И этот, судя по одежке и раскладу, голимый сталкерюга. Командир, разреши свалить его?

– Сколько до него? Не вижу в бинокль… С глушака не снять?

– «Валом» не достать. Метров пятьсот будет.

– Пол кэмэ?! А попадешь? Нам подранков не надо в рейде. Сам знаешь, Шпик.

– Как два пальца, командир! Даешь «добро»?

– Вали. Только точно убедись, что это сталкер, а не дозор «Пепла» и не разведка «НовоАльянса».

– Так точно. Обижаешь, командир!

Снайпер вытянулся в струну, лежа на полусгнившей листве за кустом дикой смородины и не обращая внимания на кислое выражение лица напарника, замер на секунду перед выстрелом. Он выбрал точку ровно посередине спины человеческого силуэта, плавно потянул спусковой крючок. Хлопок заставил вздрогнуть сидящего рядом сержанта Вешкина, который пытался разглядеть вдалеке цель поражения.

– Ну что, Чок-паучок-получок, пойдем, заберем хабар «двухсотого»! – с ехидной улыбкой Шпик стал подниматься, закидывая на плечо винтовку. – Был сталкер, и нет его больше. Одним гадом на этой вшивой земле стало меньше. Айда туда.

– Куда? – Напарник вздернул брови, удивленно уставившись на товарища.