Не знаю, часто ли Николай Владимирович рассказывал жене о своих военных подвигах. Но ему было чем поделиться. Он был одним из самых ярких и заслуженных офицеров Белого движения.

В конце сентября 1917 года Корниловский полк должны были перебросить из Киева на Кавказский фронт. Неженцев выехал вперед. Полк готовился к погрузке в эшелоны. Обоз подтягивался к станции, когда Скоблин, оставшийся вместо Неженцева, получил приказ остановить погрузку. Скоблин исполнил приказ неукоснительно: немедленно довел его до всех батальонов, растянувшихся в пути. И вовремя! Ночью были взорваны склады артиллерийских снарядов. От железнодорожной станции и от поездов ничего не осталось. Охранявшая склад рота и станционные служащие погибли. Очевидцы вспоминали: не сумей Скоблин вовремя остановить полк, никто из корниловцев не остался бы в живых (подробнее см. сборник воспоминаний «1918 год на Украине»).

Как и многие другие офицеры-добровольцы, после революции Скоблин связал свою судьбу с Корниловым.

Лавр Георгиевич Корнилов — один из самых знаменитых генералов русской армии. Он был выходцем из низов. В его случае это означало, что он был крайне амбициозным и хотел во что бы то ни стало вырваться наверх. Офицером он был энергичным, смелым, но склонным к авантюризму.

Он безоговорочно принял Февральскую революцию и лично арестовал императрицу Александру Федоровну и ее детей. В июле 1917 года популярного военачальника Временное правительство утвердило Верховным главнокомандующим. А всего через месяц с небольшим генерал от инфантерии Корнилов, возмущенный хаосом и анархией в стране и армии, потребовал от главы Временного правительства Александра Федоровича Керенского отдать ему власть, обещав навести в России порядок.

Ничего из Корниловского мятежа не вышло. Никто его не поддержал. Лавр Георгиевич, человек эмоциональный, импульсивный и прямолинейный, и мятежником оказался спонтанным, плохо подготовившимся.

Смещенного с поста главкома Корнилова доставили в Могилев. В гостинице «Метрополь» держали под домашним арестом. А через несколько дней переправили в городок Быхов. Поместили в мрачном и неуютном здании бывшей женской гимназии. Удивительным образом здание сохранилось. Несколько лет назад, снимая фильм о Корнилове, я его нашел и долго ходил по опустевшим коридорам.

Большевики и радикально настроенные солдаты требовали судить корниловцев. Но в Быхове им ничего не угрожало. Лавра Георгиевича и других генералов, смещенных с должности «за попытку вооруженного восстания», охраняли преданные Корнилову кавалеристы-текинцы и георгиевские кавалеры. Для них он оставался «Верховным».

Внутри тюрьмы арестованные передвигались вполне свободно. Среди них был и Антон Иванович Деникин, которому суждено будет вести с большевиками долгую Гражданскую войну. Жена Деникина вспоминала: в камере два окна, между ними столик, два стула, кровати заправлены солдатскими одеялами. Корнилова держали рядом. Генерал ел в камере и по несколько дней не выходил на прогулку. Хотел, чтобы тюремщики привыкли к его отсутствию. Он готовился бежать.

Разместили генералов с относительным комфортом. Из ставки прислали повара, который им готовил. Кормили арестованных на первом этаже. Туда же по субботам приходил батюшка. А на втором этаже, в самой просторной камере № 6, они собирались вечерами. Жена Деникина приносила бутылку водки. Но пили немного. В основном спорили и говорили. Как вспоминал Деникин, разговоры сводились к одному и тому же мучительному и больному вопросу о причинах русской смуты и о способах ее прекращения.

Ранним утром 19 ноября 1917 года в Быхов прибыл полковник Павел Кусонский, в ту пору помощник начальника оперативного отделения в управлении генерал-квартирмейстера Ставки Верховного главнокомандующего.