— Наверное, это за тобой. — Толкает меня локтем Алина.

И мы обе встаем с кресел в зале ожидания.

Соцработник подводит к нам пару средних лет. У женщины теплые карие глаза, темные кудрявые волосы, собранные в пучок на макушке и повязанные по-цыгански пестрым платком, и мягкая, сочувствующая улыбка. Ее спутник невысок и коренаст, у него совсем нет волос на голове, зато тонкая нитка усов над верхней губой выкрашена в ярко-черный цвет, а костюм выглядит так, будто он собрался на вечеринку в стиле тридцатых годов.

Занятная парочка. Оба выглядят странно, но мило.

— Девочка моя! — С этими словами женщина заключает меня в крепкие объятия. — Какое горе! — От нее пахнет густыми, сладкими духами, от которых перехватывает дух. — Я — Рита. Помнишь? Мы в обед говорили с тобой по телефону. Мне так жаль! — Она отстраняется, чтобы познакомить меня со своим спутником. — А это Лео, мой супруг.

Я пожимаю его горячую ладонь. На глаза снова пробираются слезы. Удивительно, как одно объятие может снова заставить чувствовать боль острее.

— Мы очень торопились. — Уверяет мужчина. — С тобой все в порядке?

— Не знаю. Да. Наверное, да.

Его губы изгибаются в улыбке, и крашеные усики повторяют это движение за ними.

— А где бабушка? — Оглядываюсь я.

— Ее провели сразу к Харри. — Сжимает мою ладонь Рита. — Сейчас вы с ней повидаетесь.

— Я, наверное, пойду. — Извиняется Алина.

— Еще раз спасибо. — Киваю ей.

Девушка уходит.

Это не страшно. Теперь я не одна.

— Ты только не переживай, — шепчет Рита, поглаживая мое плечо, — теперь мы здесь. Никто тебя не заберет, и бумажные дела тоже все уладим.

— Спасибо, что приехали. — Говорю, утирая слезы.

Благодарность за то, что они откликнулись и приехали, буквально переполняет меня. По сути, бабушка Хелена и бывшая семья Харри — чужие для меня люди, но известие о том, что до совершеннолетия я не могу вести самостоятельную жизнь, буквально выбило меня из колеи. Да, Харри был моим отчимом, и они не обязаны были поддерживать меня в такой момент, но две трети его имущества отойдет им, а, значит, нам в любом случае придется контактировать. И счастье, что эти люди так тепло отнеслись ко мне.

Через некоторое время нас приводят в то ужасное помещение, где находится тело отца. Из-за высоких металлических дверей вводят пожилую женщину. Я сразу узнаю в ней черты Харри: светлые глаза, прямой нос, тонкие губы. Она вся в слезах, ее морщинистые руки трясутся. Отец дважды в год уезжал, чтобы навестить ее, и я впервые жалею, что раньше мы никогда с ней не встречались. Нельзя оставлять стариков доживать свой век в одиночестве.

— Это Мариана. — Громко говорит Рита. И наклонившись к ее уху, повторяет: — Ма-ри-а-на.

— А… — Глаза старушки вспыхивают ясным удивлением. — Дочка.

Мы обнимаемся и плачем.

Бабушка Хелена потеряла сына, ей еще тяжелее, чем мне. Рита обнимает нас обеих и тоже всхлипывает. Сквозь слезы я вижу, как Лео переглядывается с соцработником — тот теперь спокоен, что я не одна.

Два дня пролетают, словно в туманной дымке. Бабушка и родственники заселяются в наш дом — в гостевые комнаты на первом этаже. Папа купил этот двухэтажный коттедж в элитном поселке как раз перед тем, как мама заболела, поэтому мы не успели его толком обустроить, но Рита быстро осваивается и берет на себя все хлопоты: прибирается, готовит еду, пытается постоянно накормить меня и бабушку. Стоит признать, их присутствие в доме не дает мне провалиться в пучину одиночества и отчаяния.