— Скорее всего это не краска, а лак, — сказали крокодилы, — наш мяч, которым мы играем в воде, блестит так же.
— Пожалуй, это крем для загара, — закричали древесные лягушки.
Только гуси держались важно, они махнули на все это крыльями, давая тем самым понять, что для них это уже пройденный этап: еще птенцами они были такого же цвета.
— Ну и глупые же вы, гуси, — воскликнул пеликан, — тут нет ничего общего. Скорее всего это какое-нибудь заболевание!
Едва пеликан это понял, он тут же вытерся полотенцем и отправился в поликлинику.
— А известно ли вам, — сказал он пану доктору, — что бегемот стал вдруг совершенно желтым?
— Это очень даже возможно, — говорит пан доктор, — это очень ценный бегемот, он бывает то серым, то белым, почему бы ему не быть какое-то время желтым?
— Никакой он не ценный бегемот, — говорит пеликан, — все это ерунда, белым он был потому, что боялся прививки.
— Так вон оно что! — воскликнул пан доктор. — Значит, это был обыкновенный бегемот, которому не сделали прививку! А поскольку ему прививку не сделали, он заболел желтухой. А поскольку желтуха болезнь очень серьезная, его надо немедленно уложить в постель.
И оказался наш бегемот в постели. Кончилось для него купание, пришлось ему глотать порошки. Рядом с ним сидела медицинская сестра и мерила ему температуру.
— Как это ужасно, — жаловался ей бегемот, — лежать вот так, когда все в купальне играют в мяч и слушают веселые пластинки, которые наигрывает граммофон. Сестричка, хоть сказку мне расскажите.
Сетричке было жаль бегемота, и она стала ему рассказывать:
— Жил-был однажды один бегемот, он ужасно боялся прививок…
О кошке, которая любила ушастое кресло
Говорят, что кошки неверны в дружбе, но это неправда. Жила-была одна черная кошка с красной ленточкой на шее. Ленточка очень ей шла, и каждое кресло говорило ей:
— Сядь ко мне, тут тебе будет очень удобно, вот увидишь! В комнате стояло шесть кресел, были они кожаные, с резными ножками, но кошка любила другое кресло — с огромными боковинами-ушами, которое за это звали ушастиком.
Ушастик был стар, он все время мерз, поэтому и стоял у печки. Кошка сидела в нем с утра до вечера, беседовала с ним, читала ему газеты, и вместе им жилось хорошо.
Кресла, стоявшие в комнате, ужасно злились на ушастика и говорили между собой шепотом:
— Дался кошке этот глупый ушастик! Мы ведь намного красивее его! Ножки у нас резные, а ушастик старый, противный, уши огромные, как у слона.
И хотя кресла шептались между собой очень тихо, ушастик все слышал, уши-то у него большие, й думал: «А ведь, пожалуй, кресла правы, я старый, некрасивый, уши у меня большие, выгляжу я, наверное, смешно, когда-нибудь кошка заметит это, я перестану ей нравиться, и что тогда?»
Опасаясь, как бы кошка с красной ленточкой действительно не заметила этого, подождал, когда она пойдет гулять на крышу, отправился на кухню, взял из шкафа самый большой нож и — чик-чик! — отрезал себе оба уха. Потом глянул в зеркало. Ушей больше не было, он стал похож на остальные кресла и радовался этому. «Больше мне не придется выслушивать всякие глупые разговоры, и кошка будет меня любить всегда».
Кошка же, возвратясь с прогулки, всплеснула лапками и сказала:
— Ты сделал огромную глупость, должна я тебе сказать. Ушастик без ушей никому не нужен, теперь тебя выбросят на чердак.
И оказалась права. Ушастик без ушей никакой не ушастик, и его действительно выбросили на чердак. |