Они шли по берегу в поисках уютного кафе, и мужчины оборачивались им вслед. Внезапно в Катиной сумочке зазвонил мобильный телефон. Она с удивлением посмотрела на незнакомый номер: «Кто бы это мог быть?» Когда услыхала голос таксиста, удивилась еще больше: она ждала его звонка не сегодня. Сейяр, так звали таксиста, должен был отвезти ее домой через три дня, но сейчас он подъехал к набережной и заявил, что готов отвезти подруг на обед, который собственноручно приготовил.

Какой жестокой и бесчеловечной нужно быть, чтобы ответить отказом мужчине, который: первое — уговорил домоправительницу, где остановилась Катя, чтобы она разрешила использовать свою кухню, а это было не просто; второе — нашел молодую баранину и все необходимые овощи; третье — раздобыл казан, что было самым трудным из вышеперечисленных задач. Всё это он выложил по телефону и сказал, что ждёт подруг на обед.

В результате молодой, но очень находчивый восточный мужчина восседал в увитой виноградом беседке в кругу молодых женщин и слушал, как они поют дифирамбы его кулинарному таланту, уплетая ароматную нежную баранину с овощами и запивая каберне с густым, насыщенным букетом.

Домоправительница заговорщицки улыбалась Сейяру и, улучив момент, когда тот отошел поговорить по телефону, сыграла роль свахи. Она в красках описала, как он гонял на машине по всему поселку, разыскивая казан, как обливался слезами за чисткой лука и приговаривал: «Влюбился, как мальчишка, — с первого взгляда!»

— Да он, и правда, мальчишка — лет на пятнадцать младше меня! — заметила Катя. — Ему просто скучно, вот и нашел приятное занятие. А мне что делать?

— Усыновить, — предложила Тоня. — Пригласим его на дискотеку, попляшем и отправим домой. Утешительный приз — фото на память.

— Точно! — сказала Катя, облизывая пальчики после очередного кусочка. — В конце концов, никто ему не заказывал баранину по-домашнему.

Все рассмеялись.

После ужина они шли на дискотеку, и Сейяр не скрывал гордости: плечи его как будто развернулись и стали шире, когда он подхватил под руки Тоню и Катю, а рот его не закрывался ни на минуту.

— Я уверен, все мужчины в этом зале сейчас завидуют мне, — произнес он, развалившись на турецком диване.

После нескольких рюмок водки выражение лица его изменилось, и он по-хозяйски мазнул взглядом по лицам подруг.

«Похоже, мальчик заблудился. Кажется, он вообразил себя султаном в собственном гареме», — подумала Катя.

А Сейяр тем временем размышлял вслух:

— Да, три женщины — и я один. Все мужики свернули шеи, заглядываясь на вас. Да и мне самому не верится, что я нахожусь в обществе таких красивых умных женщин. А с нашей девушкой познакомишься, начинаешь разговор, а она сразу показывает на безымянный пальчик: мол, женись, а потом поговорим. А говорить с ними не о чем — хоть женись, хоть не женись! Такие все дуры!

Сейяр высказался опрометчиво, сделав комплимент одним женщинам и унизив при этом других. И не понял, почему никто не поддержал его и не отреагировал на его комплимент. За столом повисла неловкая пауза.

— Значит, тебе нравится общество умных женщин? — задумчиво спросила Катя, помешивая соломинкой коктейль.

Сейяр повернулся к ней и выжидающе молчал.

— И тебе, хотелось бы находиться в обществе такой женщины, как Диотима из Мантинеи, обогатившей философские идеи Платона и Сократа?

Сейяр безмолвствовал, тупо уставившись на Катю осоловевшими глазками.

— Или такой, как Леонтион, — продолжала она, — оказавшей влияние на Эпикура? Но ты, Сейяр, не Эпикур.

Сейяр не издавал ни звука.

— Это вы сейчас о ком говорили? — наконец уточнил он, почему-то перейдя на «вы».