Родители, просматривая дневник сына, лишь переглянулись: молодец, но придется ждать приезда братьев. Решение-то принимали вместе! Однако Леша ждать не пожелал и вместе с отцом поехал в Рязань. Вызвав на КПП Валентина и Павла, он раскрыл перед ними дневник, и тем ничего не оставалось, как констатировать факт: он выполнил все условия. Согласился с этим и отец, грустно заметив, что раз младший сын перерос по годам погибшего брата, значит, можно его отпускать. Матери с таким решением пришлось смириться.

Тренер Борис Яковлевич наметанным глазом сразу разглядел в Радченко талант и, с учетом Лешиного трудолюбия, возлагал на него большие надежды. Это было неслыханно: еще не зачисленного в спортинтернат паренька включили в список спортсменов, отправлявшихся на сборы в Алушту! Через неделю он уже трясся в вагоне поезда, который нес его навстречу новой жизни.

Ровно через год тренера пригласили работать в Минск, и он забрал с собой перспективного ученика. Единственного из всего класса. Вот так прямехонько Леша и попал в юношескую сборную республики, а заодно — и во второй состав команды мастеров, где с первого дня почувствовал жесткую конкуренцию за место под солнцем. Каждый игрок здесь был точно маленький алмаз, который после кропотливой огранки обещал превратиться в бриллиант, каждый без исключения был честолюбив, амбициозен и жаждал попасть в основной состав.

Даже спустя годы Радченко был благодарен судьбе за ту школу жизни, которую прошел в Минске, — тренировки, соревнования, переезды, выпускные экзамены в очередном спортинтернате, где учителя никому не делали поблажек, появление первой в его жизни женщины, о чем позаботились старшие товарищи. Едва прознали, что у парня нет сексуального опыта, тут же, на сборах в Стайках, «крестили». Как оказалось, разбитная официантка Сонька стала в свое время «крестной мамой» доброй половине ребят. От нее же он впервые услышал: «Ты — самый красивый из всех, кто у меня был. Ох наплачутся бабы!»

На следующий день, не совсем уверенный, что правильно понял ее слова, Леша долго рассматривал себя в зеркале: ростом такой, как и все в команде, лицом тоже, не весельчак, не балагур, молчаливый, несмелый с девушками. Странно… Но через неделю сомнения развеялись: в соседнем корпусе поселилась девичья сборная по легкой атлетике, и стоило Радченко несколько раз улыбнуться девушкам, как его невероятному успеху у них стали завидовать многие.

В тот же год пробил его звездный час в спорте: самого молодого игрока включили в основной состав команды высшей лиги, и по окончании сезона он получил звание мастера спорта. Надо было оправдывать такое доверие, и Алексей тут же распрощался с мыслью куда-либо поступать. Получив аттестат, он сразу уехал на длительные сборы: отсрочка от армии обеспечена, а желание закрепиться на завоеванных позициях было столь велико, что поступление в институт он решил отложить на следующий год.

Кто знал, что следующий год поставит крест не только на его спортивной карьере…

…В баре после ужина было немноголюдно — звучала спокойная музыка, чинно прохаживались под руку пожилые парочки. Утопая в мягких кожаных креслах, Радченко с Кушнеровым лениво провожали глазами редких в этот час особ женского пола и практически без ошибки определяли, на кого не стоит тратить время, а кто не прочь поискать приключений на стороне. Двое ребят из службы безопасности холдинга сидели за соседним столиком чуть поодаль.

— Помнишь, весной в Нью-Йорке ты упомянул, что к Инне в Париж прилетала Крапивина? — неожиданно обратился Алексей к другу.

— А чего это ты вспомнил? — потягивая виски, удивился Артем. — Тогда даже бровью не повел!

— Есть от чего, — вытащил он из-за спины прихваченный с собой журнал и раскрыл на нужной странице.