— Слишком дорогую цену мы за это заплатили, — откликнулся Бенни.

Джо вздохнул и встал. А затем поднял голову к звездному небу.

— Ночь выдалась длинной, — мягко произнес он, — и нас еще ждут долгие часы мрака. Но…

Он отвернулся, и Бенни спросил:

— Что — но?

Джо печально улыбнулся ему:

— Какой бы долгой ни была ночь, солнце всегда восходит.

Он кивнул им, щелкнул языком, подзывая Гримма, и медленно направился прочь. Сел на квадроцикл и завел мотор.

Они смотрели ему вслед.

Никс обернулась к Бенни.

— Он прав? — спросила она.

Бенни покачал головой:

— Не знаю.

Он обнял ее за плечи, и они снова уставились на освещенное окно.

А звезды становились все ярче, прожигая дырки на темном холсте неба.

5

Святой Джон стоял на скале, откуда открывался вид на темную дорогу. Брат Питер застыл рядом, скрестив руки за спиной и задумчиво склонив голову. Это была чудесная ночь, небо сияло миллиардами звезд и крошечным лунным диском. В траве стрекотали сверчки, а во мраке охотились совы.

Святому нравились эти дикие просторы. За долгие годы пустыня отвоевала часть дороги, но все же она по-прежнему была здесь, маня в сторону горной гряды, отделявшей Неваду от Калифорнии.

— Девять городов, — пробормотал святой Джон. — И место под названием Маунтинсайд.

— Слава тьме, — откликнулся брат Питер.

Святой Джон поднял руку, простирая ладонь к лунному диску, а затем указал длинным, изящным пальцем на дорогу. На северо-восток.

Пустыня у него за спиной была подобна морю бурлящего мрака. Жнецы возникали из темноты и, поравнявшись с братом Питером, строились в семь аккуратных рядов. А затем двинулись по дороге следом за своим предводителем. Кто-то молился, кто-то пел. Через двадцать минут армия жнецов прошла мимо того места, где стоял святой.

Тысячи и тысячи жнецов.

Те, кто считал, что с концом света их жизнь утратила смысл, теперь были убеждены, что все дороги вели сквозь страдания к исцеляющей тьме. Те, кто утратил веру в этот мир, полный болезней, смерти и бесконечной борьбы, теперь воспряли, воодушевленные целью — исполнением божьей воли. Многие из них когда-то сами сражались со жнецами, а потерпев поражение, узрели истину и теперь с оружием в руках служили Танатосу, слава его тьме.

Потерянные обрели себя.

Слепые — прозрели.

Последняя армия мира маршировала вперед, чтобы сразиться в последней битве. Единственной битве, которая имела значение. Той, что была призвана спасти человечество от греха.

Святой Джон дождался, когда последние бойцы вышли на дорогу. А потом закрыл глаза и поднес к губам серебряный свисток, поцеловал его и дунул изо всех сил.

И за спиной у него вторая волна, но в десятки раз мощнее, чем армия жнецов, двинулась вперед. Если жнецы казались морем, то это был океан, в мощном приливе обрушивший свои воды на землю в свете задумчивой луны. Сверчки испуганно смолкли, потревоженные стонами, исторгнутыми из десятков тысяч мертвых глоток.

Святой Джон улыбнулся.

Впереди их ждали девять городов.

И безбожные души томились, ожидая, когда им укажут истинный путь.

Его жнецы откроют красные врата в плоти каждого мужчины, женщины и ребенка.

А затем серые люди уничтожат их плоть и кости.