— И все же Фоккс был недоволен… Благодарю вас, — сказала Ева, вставая. — Вы очень мне помогли.

— Лейтенант! — окликнула Леонора, когда Ева и не проронившая ни слова Пибоди уже направлялись к двери. — Если бы я хоть на мгновение могла предположить, что Артур Фоккс… — Она помолчала, переводя дыхание. — Нет, в это невозможно поверить!

— А в то, что Фицхью перерезал себе вены? — Ева выдержала паузу, а затем вышла из кабинета.

Пибоди заговорила, только когда они вошли в стеклянный лифт.

— Не могу понять, вы пытались посеять семена сомнения или хотели выудить информацию?

— И то, и другое. — Ева взглянула на простиравшийся перед ними город. Небоскреб «Рорк индастриз» возвышался над остальными. Хорошо хоть, что это дело к Рорку никакого отношения не имеет. Слишком уж часто он был так или иначе связан с тем, что Ева расследовала. — Леонора хорошо знала и погибшего, и подозреваемого. А Фоккс ни словом не обмолвился о том, что она заезжала к ним вчера вечером.

— Так, значит, вы считаете Фоккса не свидетелем, а подозреваемым?

— Пока мы не будем твердо уверены в том, что это самоубийство, Фоккс — главный.., нет, черт подери, единственный подозреваемый. Нож принадлежит ему. У него была возможность убить Фицхью: они были одни в квартире. У него был мотив — деньги. Кроме того, он подвержен депрессиям, у него склонность к насилию, и он ревнив.

— Можно спросить? — Ева кивнула. — Вам ведь Фицхью никогда не нравился, ни как юрист, ни как человек?

— Я его ненавидела всей душой. И что из этого? — Они с Пибоди вышли на улицу. Еве повезло: ей удалось припарковать машину совсем неподалеку. Но сначала она направилась к тележке, где продавались хот-доги и жареный картофель. — А вы считаете, что, если человек погиб, я обязана любить его? Дайте пару хот-догов, картошку и две банки пепси.

— Мне диетическое, — добавила Пибоди. — Некоторым приходится заботиться о фигуре.

— Диетическая пепси, — повторила продавщица. — Два хот-дога, обычная пепси, картофель. Наличные или кредитки?

Ева сунула поднос с едой Пибоди и порылась в карманах.

— Сколько с нас?

Женщина нажала кнопку кассового аппарата.

— Двадцать пять.

— Черт! И плюнуть не успеешь, а цены опять выросли. — Ева протянула деньги продавщице, взяла пару тоненьких, почти прозрачных салфеток.

Потом они с Пибоди пробрались сквозь толпу пешеходов и уселись на скамейку около фонтана. Сидевший там же нищий выразительно на них взглянул. Ева молча показала ему свой значок. Нищий проворчал что-то малоприятное про полицейских и заковылял прочь.

— Леонора недолюбливает Артура Фоккса, — задумчиво сказала Ева.

Пибоди тщательно пережевывала свой хот-дог.

— Разве? Я не заметила.

— Юрист такого класса обычно бывает немногословен. Она же подробно рассказала о том, как Фицхью с Фокксом ссорились, о том, как Фоккс ревновал. — Ева протянула Пибоди пакетик с картошкой, та, после нескольких секунд борьбы с собой, взяла пригоршню. — Очень уж ей хотелось, чтобы мы про это знали. Но в документах Фицхью нет ничего, что могло бы опорочить Фоккса. Ни в дневниках, ни в записных книжках. Правда, там нет и того, что указывало бы на суицидальные наклонности.

Ева задумчиво потягивала пепси и разглядывала шумную разноцветную толпу.

— Придется нам снова поговорить с Фокксом. Сегодня днем мне опять надо в суд, а вы возвращайтесь в участок, просмотрите протоколы обыска, поторопите медэкспертов с результатами вскрытия.