– Полиция знает?

Я кивнул. Это была ложь, хотя лучшего он и не заслуживал. Кроме того, его большие руки могут и покалечить меня в столь маленьком пространстве.

– Я не... Ладно, дай мне хотя бы шанс все объяснить. Это был несчастный случай, треклятый несчастный случай, ясно?

Я молчал.

– Перестань строить из себя сфинкса.

– Я слушаю, Джин.

– Хорошо. – Его кадык дернулся. Рубашка в области подмышек стала влажной, сквозь взъерошенные волосы проглядывала покрасневшая кожа на голове. – Да, мы с ней встречались. И не надо читать мне мораль. Она сама навязалась. Конечно, я мог бы сопротивляться, но не стал. Не захотел. Да и к чему? Мы с Мардж никогда... Забудь, ты ведь пришел не затем, чтобы выслушивать мои оправдания. Шона была самой горячей штучкой, которую я встречал в жизни. Я женат двадцать три года и в основном хранил верность. Только это было чем-то особенным. Такую девчонку хочет каждый в университете. Правда, не может заполучить, пока... Опять я не о том. Мы встречались по взаимному желанию, она была безумно влюблена в меня – говорила, что влюблена. Я знал, все это полная ерунда – она бы бросила меня, как только узнала, что я не собираюсь уходить от жены. Но пока... она вытворяла такое... Кроме того, Шона была очень умной, так что меня привлекало в ней не только тело. Мы с ней разговаривали. Даже в ее возрасте ей было что сказать. Она была лучшей на моем курсе. Я хочу сказать, она не из-за оценок старалась...

Долби поперхнулся собственной слюной, откашлялся, плеснул в чашку холодного кофе и проглотил залпом.

– Это длилось месяц, самое большее – пять недель.

– С начала семестра?

– Да, практически. Все произошло, когда она пришла ко мне в кабинет во второй раз. Маленькое белое платье. Как для игры в теннис. От нее пахло такой свежестью – запах молодости. Что произошло, то произошло. Я уже ничего не могу изменить. Но после того раза я стал осторожнее, потом мы встречались только вне университетского городка. Обычно ездили на холмы над районом Бель-Эйр и находили там укромное место. – Джин улыбнулся. – Мы ставили машину, и она устраивала небольшой стриптиз. Алекс, о таком мечтаешь, когда учишься в университете. Сложности начались потом. Она была очень самовлюбленной, даже слишком. Упивалась своей внешностью, умом, всем вместе. Однажды заявила, что могла бы заарканить президента, если бы захотела.

– Думаю, это не слишком тяжелая задача.

– Нет, она имела в виду вообще любого президента, Алекс. В мировом масштабе. Такая чертовская самоуверенность – и это в восемнадцать лет! – Джин побледнел. – Даже сейчас, когда я думаю о ней, мне становится не по себе, но я не могу изменить случившегося... Постарайся проявить хоть каплю сочувствия, ты ведь психолог, черт тебя побери, а не судья.

– Так каким образом ее самовлюбленность касается осложнений, возникших в ваших отношениях?

– Она привела ее в дурное место. К не тем людям, к глупым решениям. Шона прочитала объявление в "Первокурснике". Только не об экспериментах, про которые я упоминал. Думаю, я тогда сказал тебе о них, чтобы сбить с толку. Я хотел и в то же время не хотел, чтобы ты докопался до правды. Я совсем запутался. Вся эта терапия, все годы, проведенные с обеих сторон кушетки, не означают...

– Какое объявление?

– Искали фотомоделей. Группа проходимцев из Голливуда, я даже названия фирмы не помню. Утверждали, что работают на "Дьюк", "Плейбой" и "Пентхаус". Она не советовалась со мной, а если бы и рассказала о своих планах, то наверняка бы не послушала уговоров не соваться туда. Они пошли туда вместе с соседкой по комнате. Прошли собеседование и начали позировать.