— Что он сделал с телом?

— Оно находится здесь.

Она кивком указала на конец пещеры:

— Тут что-то вроде маленького туннеля, который ведет вниз, в скалу, по нему можно спуститься на четвереньках. Лоренс явился сюда вчера, когда стемнело, и занялся… ну… — Она хмуро посмотрела на меня. — Это нужно было сделать. Ему нельзя было доверять; посмотрите, как он задушил Антона. Я была бы следующей жертвой, если бы не сделала чего-нибудь для своей собственной защиты.

— Как получилось, что Сисси присоединилась к вам? Для этого потребовалась какая-то хитрость?

— Мы сказали ей, что он сумасшедший, — вкрадчивым голосом пояснила Наташа, — маньяк! Убедить ее в этом оказалось весьма просто. Потом Лоренс заявил, что вчера отправился в пещеру попытаться урезонить его, но ее отец напал на него как бешеный пес, а он, защищаясь, случайно слишком сильно ударил его по голове. В известной степени, как мне кажется, она обрадовалась. Потом мы заявили, что впредь все будет великолепно. Она получит денежки из папенькиного состояния, финансирование балетного сезона ей зачтется, а потом она будет жить спокойно и счастливо до конца своих дней!

— За исключением одного пустяка, возможно? — вежливо произнес я, когда она закончила. — Если тот неугомонный лейтенант вернется назад и станет ясно, что он догадывается о происшедшем, вам придется что-то предпринять в отношении него, дабы защитить всех остальных.

— Вы были таким типичным «одиноким волком», — Наташа сверкнула белыми зубами, — что план дальнейших действий казался совершенно ясным. «Расскажи ему про пещеру, Сисси, дорогая, — посоветовали мы ей, — но позаботься о том, чтобы мы смогли добраться туда первыми».

— Она никак не могла разыскать свои туфли, которые находились под кроватью, — насмешливо произнес я, — как вам это нравится?

— Ладно, Эл, — напряженным голосом заговорила Наташа, — вы развлеклись и получили ответы на все вопросы, что будет теперь?

Я пнул ногой Бомона довольно резко на этот раз, он негромко застонал.

— Нам нужно дождаться, когда очухается этот сукин сын, — сказал я сердито, — он может идти или ползти назад домой, но одно несомненно: я не намерен его тащить на собственной спине.

— Сисси, должно быть, уже помешалась, — пробормотала Наташа, — не зная, что тут произошло.

— Пусть понервничает. Всегда сможет завопить или застонать, если неизвестность станет для нее невыносимой.

Я поискал сигарету свободной рукой, нащупал одну, сунул в рот и поднес зажигалку.

— Есть еще одна вещь. В Милане вы преждевременно стали необычайно темпераментной, поэтому они прогнали вас из балетной группы, так что вам пришлось вернуться домой, верно?

— Я бы не стала формулировать это таким образом, — пробурчала Наташа сквозь зубы.

— После этого, несмотря на вашу молодость и привлекательность, вам было трудно найти новую работу?

— Очень трудно, — вздохнула она, — в течение многих месяцев я безрезультатно обращалась в разные труппы, но они занесли меня в черный список, так что у меня не было ни единого шанса куда-то пристроиться.

— Очевидно, в это время вы и решили, что вам необходимо отдохнуть. Отправиться в какое-то спокойное уединённое местечко, куда не проникнут слухи о ваших… э-э… О вашем любвеобилии?

— Я была в отчаянии, — негромко заговорила она, — поверите ли, мне хотелось забиться в какую-нибудь щель и плакать до тех пор, пока не усну… К тому же у меня кончились деньги.