— Почему ты не сказала мне, когда узнала?

— Потому что вы его ненавидели, генерал, — ответил я за нее. — Вы всегда его ненавидели, и Джордан это знал, и Селестина это знала, и я это знал, и вы это знали. Вот поэтому-то она вам и не сказала.

— Я имел право знать! — рассердился генерал. — Ты была просто обязана сообщить мне.

— Я же не служу в Корпусе морской пехоты, дорогой. Ты как-то все время об этом забываешь.

— Это был твой долг как жены, — уточнил генерал.

— Давай лучше поговорим о твоем долге отца, — вспыхнула Селестина. — Поговорим о том, как ты относился к сыну с первого дня его рождения. Как ты на моих глазах обижал и мучил нашего чудесного, золотого мальчика.

— Он был слишком изнежен, — заявил генерал. — Ты знаешь, я все могу стерпеть, но только не это.

— Он не был изнежен, — возразила она. — У него просто мягкий характер, а ты этого не понял.

— Он вырос бы одним из них, если бы я позволил тебе его воспитывать, — отозвался ее муж с презрением в голосе.

— Одним из них? — не понял я.

— Гомосексуалистом, — объяснила Селестина.

— А-а! Ужас-ужас, — подхватил я. — Лучше уж умереть.

— Вот-вот, — поддержала меня Селестина.

— Я не стал бы так давить на Джордана, — сказал генерал, — если б ты родила еще детей.

— Конечно, как всегда, я виновата.

— Из одинокого волка никогда не выйдет хорошего солдата, — заметил генерал. — Такие люди опасны для армии. Они не могут подавить свое эго на благо коллектива.

— Совсем как ты, дорогой, — бросила Селестина. — Когда разговор заходит о семье.

— Ты никогда не понимала военных.

— Я слишком хорошо их понимала, — рассмеялась Селестина.

— Четырнадцать лет я считал, что мой сын мертв, — произнес генерал и, повернувшись ко мне, добавил: — И что, по-твоему, я должен был чувствовать?

— Радость, — предположил я.

— Я уже оповестил соответствующие органы, — заявил генерал.

— Что ты им сказал? — осведомилась Селестина.

— Я сообщил им название церкви, в которой были сделаны снимки. И дал понять, что, возможно, он совершил преступление. У меня к тебе много вопросов, Джек.

— Вот только ответов у меня мало, генерал, — отозвался я.

— Насколько я понимаю, ты уничтожил эти письма? — спросил он.

— Лишь мои записки к Ледар Энсли, — сказал я.

— Передай ей, что я хотела бы с ней увидеться, — вмешалась в разговор Селестина. — Слышала, что она сейчас в городе.

— Джек, — обратился ко мне генерал, — я мог бы приказать арестовать тебя за укрывательство беглого преступника.

— Разумеется, могли бы, — ответил я. — Правда, в преступлении никого не обвиняли. А преступник, которого вы подозреваете, похоже, мертв.

— Так ты отрицаешь, что на этих фотографиях мой сын? — спросил генерал.

— В Италии я общаюсь только с теми исповедниками, которые говорят по-английски, — ответил я.

— Но это же Джордан? — продолжал настаивать на своем генерал, но голос его предательски дрожал.

— Ничего не могу сказать, — пожал я плечами.