Новички, желавшие вступить в один из монастырей, основанных Пахомием, должны были несколько дней провести в ожидании перед воротами, их обучали пению определенных псалмов и произнесению молитв, этим занимался брат-привратник. Затем следовал длительный проверочный период, лишь после завершения которого они могли стать монахами. Безбрачие, бедность, послушание, труд — все это входило в правила монастырей Пахомия. Монахи занимались ручным трудом, продавали изготовленное на ближайших рынках, а полученные средства шли на содержание монастырей. Дисциплина в общинах была очень строгой, настоятель имел право сурово наказывать нарушителей.

Система Пахомия опустила монашеский идеал с небес на землю, она продолжала существовать бок о бок со старым образом жизни отшельников, причем эти системы ни в каком смысле не были соперницами. Места хватало тем и другим. Антоний слышал о практике Пахомия и высоко ее ценил, он даже выражал сожаление, что никогда не встречался с создателем такой системы. Хотя Пахомий был намного моложе Антония, он умер на десять лет раньше святого.

Образ жизни отшельников всегда был в Египте популярнее, чем организованные Пахомием монастыри, а житие святого Антония, написанное Афанасием Александрийским, сделало этот монашеский идеал известным и на Западе. Возможно, проживи Пахомий дольше, западному миру не пришлось бы ждать рождения святого Бенедикта.

Сегодня в Египте лишь семь действующих монастырей. Четыре из них находятся в долине Вади Натрун, в знаменитом районе Скетис; еще один — в Асьюте; два — в Аравийской пустыне, неподалеку от Красного моря, это Дейр Авва Була — монастырь Св. Павла, а также Дейр Авва Антоний — монастырь Св. Антония.

История этих монастырей восходит к IV веку, это старейшие христианские обители в мире. Вообразите, с каким интересом ехал я по песчаным склонам Вади Натрун с целью увидеть современных египетских монахов, узнать, как они живут, как выглядят и что сохранилось у них от прославленных предшественников.

6

Склоны медленно спускались к натриевым озерам, возле которых поднимались к небу красные кирпичные трубы химического завода, раскинувшегося посреди песков. Завод в пустыне представлял собой весьма необычное зрелище. Мне он показался доисторическим монстром, пришедшим напиться насыщенной содой воды; это создание словно понимало свою уязвимость на открытой местности, а потому высоко подняло красную шею и настороженно вглядывалось вдаль.

Рабочие завода жили в деревне по соседству, там же находился и местный пункт пограничной администрации. Заслышав звук нашей машины, дежурный, а также все население, не занятое на производстве, включая детей и собак, вышли приветствовать путников. Капитан пограничного поста вежливо поинтересовался, куда я следую, а затем предложил послать со мной шейха и сержанта. Шейх оказался человеком средних лет с роскошными усами. Его кеффию скреплял массивный золотой обруч (прежде я видел нечто подобное лишь у одного из представителей королевской семьи Аравии), а на поясе красовалась кожаная кобура, из которой виднелась рукоятка револьвера. Сержант был суданцем шести футов ростом в форме цвета хаки и с длинным хлыстом в руках — такие используют для управления верблюдами.

Оба новых спутника забрались в патрульную машину и поехали вперед, показывая нам дорогу по пескам, вздымавшимся барханами по всей пустыне Скетис — пустыне, без перерыва простирающейся на запад вплоть до границы Триполи, а затем дальше, до Сахары; три с половиной миллиона квадратных миль пустоты.