Офигеть! Это значит, что в СССР появится хоть и небольшая, но частная собственность. М да… видно, Верховный после всех раздумий, решил склониться в сторону «китайского социализма». Только вот не рано ли он начал?

    Хотя там, наверху, постоянно шла какая-то подковерная борьба. Последние три месяца я только и слышал о перемещении, а то и отстранении одного и о переводе на новое место работы другого видного партийца. Вроде все чинно-благородно, но вот переводились и отстранялись в основном те, кто так или иначе в будущем поддерживал линию ныне покойного Хрущева.

    А на их места ставились другие. О ком-то я слышал в том времени, о ком-то не знал. Вот, например, тот же Машеров, который руководил группировкой партизанских отрядов в Белоруссии, неожиданно оказался в секретариате ЦК. Нет, после освобождения республики он своим районом рулил очень хорошо, только подобный скачок для двадцатишестилетнего парня мне был непонятен. А если учесть, что в партию он вступил менее двух лет назад, то ваще…

    Хотя, скорее всего, Верховный подбирал себе людей по одному ему понятным признакам и назначал на нужные посты, невзирая на стаж и возраст, преследуя определенные цели. А теперь, видно, все необходимые фигуры расставлены, и Сталин начал выполнение своего плана. Сначала в виде речей и обозначения общего направления движения. Но само начало мне уже нравится.

    Да и не только мне. Армия у нас хоть и рабоче-крестьянская, но в основном все-таки крестьянская, и многие бойцы доставали политруков вопросами, касающимися именно той части речи Виссарионыча, где говорилось о крестьянских хозяйствах. Те бекали, мекали, но вынуждены были вникать в вопрос и заниматься разъяснениями внезапно вильнувшей новой линии партии.

    * * *

    – Понял?

    – Что?

    – Твою дивизию! – Серега раздраженно ткнул папиросой в пепельницу. – Опять в облаках витаешь?

    – С чего ты взял? – Сделав обиженные глаза, я повторил приказ: – Завтра в пять утра выдвигаемся двумя машинами в сторону Кенигсберга. Прибыв на место, забираем Одинцова, который ведет нас на объект. Там будем искать то – не пойми что, а в частности – местонахождение лаборатории «Кенигсберг-13», о которой никто из местных жителей даже не слышал, но боятся ее до непроизвольной дефекации. Потом ужинаем и ночуем в казарме при комендатуре. С утра опять на поиски. Кстати, ищем до ишачьей пасхи, или сроки ограничены?

    – Кх-м… Ты, Илья, пессимист. А на поиски дается три дня, после чего вы возвращаетесь и мы выдвигаемся в Рудель. Фронт-то вон как далеко на запад ушел…

    – Пессимист – это хорошо информированный оптимист! И радует, что мы туда на три дня, а не до конца войны катим. И еще – продаттестаты брать, или ты разрулишь?

    – Берите сухой паек. А ужином вас там кормить будут, я договорюсь.

    – Понятно.

    – Тогда у меня все. Иди ребятам скажи, чтобы готовились.

    И я пошел готовить мужиков к завтрашним поискам.

    Сначала планировал оставить прихрамывающего Пучкова на базе, но Гек разобиделся, и я, прикинув, что бегать нам не придется, разрешил собираться и ему. Так что едем всей группой. Я, Шарафутдинов, Гек, Змей (он же Женька Козырев) и наш новенький – Даурен Искалиев, спокойный как трамвай парень родом из Петропавловска, боевую кличку пока еще не заработавший.

    Еще возьму с собой радиста, из хозяйства Северова.