|
И наплевать, как я выгляжу, главное, чтобы голова соображала. И На том же факультете училась Катя. Правда, после окончания университета не потянула серьезное программирование, зато стала квалифицированным бухгалтером. У Юли тоже есть способности к математике, но она угробила время и деньги на обучение актерскому мастерству, танцам, косметологии, на создание портфолио. Упорство принесло результат, ее заметили. Но что будет с ней через пять-семь лет? Новое поколение красоток неизбежно вытеснит поблекших моделей.
Я не стерпел и высказал недовольство: — Ее что, ночью будут снимать? — Съемки для журнала послезавтра. А сегодня Юля с подружками в клуб поехала. Да не дуйся ты. Дело молодое, есть повод для радости. Успеет еще выспаться, чтобы лицо было свежим. — Ночной клуб, стилисты, фотографы. Лучше бы она в университет поступила, как мы. — Не ворчи. — Жена потянула меня за руку, я плюхнулся рядом. Катя прижалась боком, склонила голову на мое плечо, вздохнула. — Кто знает, что лучше, что хуже? В жизни много разных возможностей. Мы идем планомерно вверх по лесенке… — А она хочет перескочить через все ступеньки. — Я с сомнением покачал головой. — А вдруг у нее получится? Ох, эта женская вера в чудо. В глубине души все они Золушки. Я промолчал, чтобы не затевать спор. Катя заглянула мне в глаза, смущенно улыбнулась: — Я спать пойду, с ног валюсь. — Ложись, конечно, а мне придется… Я повел рукой, показывая, что продолжу разбор вещей. Жена, как водится, не удержалась от наставлений: — Коробки с одеждой подними на второй этаж. Те, что с посудой — сложи на кухне. Только не разбирай без меня, ты напутаешь, я завтра сама этим займусь. Кто бы спорил, так даже проще. Катя ушла. Я перенес коробки, не уставая радоваться простору нового дома. Здесь и третьему ребенку найдется отдельная комната, жаль, что мы припозднились со вторым. Перед сном я выпил вина и заснул с теплым чувством в груди: как же хорошо. А ночью меня разбудила неприятная вибрации мобильного телефона. Звонок был отключен, на дисплее светился незнакомый номер. Сердце сжалось в дурном предчувствии. Чтобы ответить я покинул спальню. Звонили из больницы, сообщили, что им доставили девушку, по документам Юлию Серову, просили срочно приехать близкого родственника. У меня подкосились ноги. Несколько минут я сидел оглушенный. Вязкая пустота, словно болото, поглощала все мысли. Убедившись, что разговор мне не приснился, и на клочке упаковочной бумаги моей рукой записан адрес больницы, я оделся и уехал, стараясь не разбудить жену. И вот я сижу в кабинете хирурга, который только что разъяснил ужасные последствия произошедшего. Сознание отторгает свалившуюся беду, не желая верить. Почему мы? Ведь все плохое случается с кем-то другим, где-то далеко, в телевизоре, в новостях, в интернете, а моя семья защищена от несчастий. За что нам такое? — Я должен ее увидеть, должен, — заявляю я, с надеждой глядя на хирурга. — А вдруг это не Юля? Вдруг, вы ошиблись? — Ну хорошо, пойдемте, — подумав, соглашается врач. В палате реанимации, на специальной кровати с бортиками, под капельницей, с трубками во рту лежит молодая девушка. Я подхожу вплотную, долго всматриваюсь, хотя сердце екнуло сразу. Сомнений нет — это моя единственная дочь Юля. Внешне она не изменилась — все та же красавица, только смертельно бледная. А внутри по словам хирурга… Я представил себе ужасные последствия воздействия кислоты и меня передернуло. Я отвожу взгляд, делаю шаг назад и сипло спрашиваю Гелашвили: — Что я могу сделать для нее? — Сдайте кровь. Это всегда нужно. |
