Дежурят два лягаша. Оба в толстых драповых шинелях, хмурые, злые. В музее холодно, как в склепе. Как в том самом скифском кургане – точно. А посетителей за два прошедших дня и дюжины не набралось. Ну кому в сраной Новоазовке, в сельской глуши, придет в голову мысль «обнести» районный краеведческий музей? Вот этой мамаше с ее сопливым пацаном? Или этому мужику в телогрейке, который скорее всего перепутал музей с магазином – вон как таращится, не поймет, почему на полках нет портвейна… Однако приказано охранять, никуда не денешься. Поскольку экспонаты, видишь ли, представляют особую художественную и историческую ценность. Может, оно и так, но только не для этой публики.

Мужик в телогрейке равнодушно прошел мимо стеклянных шкафов с ценными экспонатами, покружил по залу революционной славы – шашка командира эскадрона товарища Веремеева, деревянная кобура от «маузера» с металлической табличкой: «т. Чикунову И. П. за храбрость от Реввоенсовета», простреленная буденовка… Остановился возле телеги. Среди наваленного сверху серого прошлогоднего сена лежали глиняные крынки и рассохшаяся от древности маслобойка. Мужик презрительно цыкнул зубом, окинул взглядом дородную фигуру мамаши, снова цыкнул и направился к выходу – а что тут, собственно, делать-то?

И только сейчас, похоже, он заметил те самые скифские сокровища. Притормозил. Наклонился, уперев руки в колени, приблизил лицо к стеклу, так что на прозрачной поверхности расплылось матовое пятно от дыхания. Поскреб пальцем щеку. Точно с таким же видом он мог бы рассматривать ящик для стеклотары. Или свое отражение в зеркале.

– Стекло не разбей башкой, – бросил ему старшина. Больше для порядка, чтобы власть показать.

– А? Я? А чё разбивать? – тупо переспросил мужик.

– Из зарплаты вычтут, будет тебе чё.

– Дак я ж только смотрю, больше ничё…

– Ну, так и смотри. Это тебе не пузырь водки, а научный экспонат.

– А-а-а…

Мужик состроил серьезную рожу, отодвинулся от стекла, даже ладони перед собой выставил, демонстрируя, что к науке и к милиции относится с полным уважением, даже с трепетом. И спросил, как бы между прочим:

– А чё, так легко разбить, да?

– Кого?

– Дак кого, стекло ж это. Ты ж сам говорил…

Старшина ответить не успел, потому что в музей ввалилась группа школьников во главе с учительницей. Шумные, радостные, возбужденные – видно, сняли с урока, – дети мгновенно заполнили собой пустое и унылое пространство. Кто-то кого-то толкнул, дернул за косу, сунул снежок за шиворот, кто-то едва не повалил вешалку у входа. Визг, гам, хохот.

– А ну, тихо всем! – зычно прикрикнула полная краснощекая учительница. – Кузнецов, закрыл рот! Филипчук, руки убрал! Успокоились! Видите, здесь милиция? Тех, кто будет шуметь, сразу арестуют на пятнадцать суток! Вам понятно?

– А зачем здесь милиция, Софь Иванна? – поинтересовался кто-то из ребят.