|
И мне, скажем честно, повезло устроиться на серьёзное предприятие, со всеми вытекающими отсюда бонусами в качестве полного социального пакета и уверенности в завтрашнем дне. Уверенность заключалась в том, что работы у меня каждый день будет по самый подбородок, и зарплата будет, с выплатой дважды в месяц, а вот об особых льготах, бонусах в конце года, да и просто повышении оплаты труда, лишний раз раздумывать не стоит. Чтобы не расстраиваться. Но зато на работе меня ценили, уважали, начальник отдела ко мне прислушивался и ставил в пример, сгружая на меня особо срочные и сложные дела, в этом особое уважение, судя по всему, и заключалось. А о повышении я всё ещё продолжала мечтать. Особых перспектив после повышения тоже не было, но это стало бы компенсацией за все мои труды, старания, ответственность и переработки.
В общем, как и говорила Жанка: полная тоска. Дома по-прежнему было тихо, Вовка ещё спал, чему я уже давно не удивлялась, привыкла за полгода его поисков себя. Вовка был моим женихом, наверное, так. По крайней мере, для себя я определяла наши с ним отношения именно в таком формате. Когда-то, не так давно, пока любимый не осел дома в грусти и растерянности из-за потери работы, мы собирались пожениться. Честно, собирались. Планировали, раздумывали о будущем, даже деньги начали откладывать на торжество и медовый месяц. Я очень хотела на Кубу, а удовольствие это не дешёвое. И вот мы копили, копили, планировали, я даже платье свадебное успела выбрать, хорошо хоть не купила, решила ещё повыбирать. Довыбиралась как раз до того момента, когда Вовку вдруг не попросили с работы. Он трудился старшим менеджером, казалось бы, в перспективной конторе по продаже компьютерной техники, и вдруг все их перспективы накрылись медным тазом. Офис и магазины закрылись, а люди остались без работы. Поначалу мы с Вовой, конечно, всерьёз растерялись, я пыталась поддерживать любимого человека, обнадёживала, и в какой-то момент он оживился, наполнился позитивным настроем, сказал: - Да что я, работу не найду, Викуль? – В его голосе зазвучала уверенность и бравада, и я на тот момент вздохнула с облегчением. Но вот прошло полгода, а Вовка спит до обеда, а когда я в очередной раз поднимаю тему его трудоустройства, напускает на себя печальный вид и с лицом мученика отправляется к компьютеру, открывает сайт вакансий. Если честно, я уже устала засекать, сколько именно минут он на нём проводит, прежде чем переключается на социальные сети или заходит в свою любимую игру. Ситуация, конечно, была неприятная, даже пугающая я бы сказала, но каждый раз выводить человека на конфликт, тоже не казалось мне хорошим способом решить проблему. Поэтому я всё ещё жила надеждой, что Вовке, в тридцать с небольшим лет, надоест проводить свою жизнь в четырёх стенах у компьютера, он, наконец, встряхнётся, и наша жизнь станет прежней. Когда мы оба работали, были чем-то заинтересованы, имели круг общения из коллег по работе и клиентов, что нам снова будет, чем поделиться друг с другом за ужином, обсудить новости друг друга, над чем-то посмеяться. Пока же Вовка «искал себя». Конечно, на одну мою зарплату не зажируешь, но мы, точнее, я, как-то справлялись, у родителей старались помощи, по крайней мере, финансовой, не просить. Жили мы на Вовкиной территории, в малогабаритной «двушке», доставшейся ему от бабушки в наследство. Хоть в этом повезло, не нужно тратиться на съемную квартиру. Во всяком случае, об этом мне напоминала Вовина мама, в последние месяцы практически при каждой встрече. Я воспринимала это, как попытку оправдать сына, его откровенное нежелание трудоустраиваться куда-либо. - Что ты всё время жалуешься? – ворчала на меня Лидия Николаевна в последний свой визит в нашу квартиру. Каждый её приход ознаменовался проверкой чистоты и инспекцией нашего холодильника. Всё это она проделывала с каменным лицом. Ситуация мне, конечно, не нравилась, но спорить я не могла, в конце концов, квартира, в которой мы жили, по факту, была даже не Вовкина, по документам она принадлежала его матери, а уж та, прижимаясь к плечу высокого, широкоплечего сына, успокаивала его сладкими речами о том, что бумажки ничего не значат. |
