Мысль о пирогах придала Грезе резвости – в моменты, когда у нас с ней была Связь, она улавливала мои мысли, а я ее. И драконица сладкоежка еще быстрее замахала крыльями, направляясь к нашей ферме.

А я… Я зажмурилась от счастья.

Меня переполняло восхитительное ощущение – чувство полета, – возникавшее каждый раз, когда я оказывалась в воздухе.

Впервые мне довелось его испытать восемь лет назад. Именно тогда у меня появилась Греза, и у нас с ней возникла Связь, которая для Нотубрии, нашего королевства, была довольно таки редким явлением.

Мы как раз похоронили маму, и я подумала, что свихнулась от горя, однажды уловив мысли огромного золотого ящера. Вернее, по меркам драконов, Греза была еще совсем маленькой – лет ей было примерно столько же, сколько и мне, – но для людей она уже выглядела клыкастым монстром, как то ночью приземлившимся на нашем заднем дворе.

Этот самый монстр спас меня от душераздирающей тоски по маме – я привязалась к драконице всем сердцем.

Но я тоже спасла ее, потому что и у Грезы никого не осталось. За последнюю пару сотен лет почти все драконы покинули ставшую для них небезопасной Нотубрию. Мигрировали куда то за Великое Море, на неизведанный континент, в поисках безопасных места для гнездовий, так как люди стали причинять им слишком много проблем. Разоряли их гнезда и убивали детенышей, продавая зубы, броню и толченые когти на черном рынке за безумные деньги.

Похоже, Греза была одной из последних драконов Нотубрии, и она то ли отбилась от своих, то ли ее стаю перестреляли охотники за драконьими артефактами. До конца я так и не поняла, хотя Греза старательно пыталась мне показать. Но возникавшие в моей голове картинки – ее воспоминания – были слишком отрывистыми и наполненными таким ужасом, что я решила не мучать ни ее, ни себя.

А дальше, переполняемая страхом и отчаяньем – маленькой Грезе так и не удалось отыскать других драконов, – она несколько месяцев скиталась по Югу, днем прячась от людей и охотясь по ночам, – пока однажды не почувствовала меня.

Осознала, что может установить со мной Связь – то самое редкое явление для нашего королевства, – и поняла, что больше не одна. Преодолев свой страх, она прилетела к нам, в «Синие Холмы».

Я тоже ее почувствовала. Пусть на улице стояла ночь, но я выбежала во двор в одной сорочке и нашла там маленькую, перепуганную драконицу.

Помню, как подошла к ней и загородила ее собой, потому что папа и Джулиан тоже подоспели, разбуженные истеричным лаем наших собак. Схватились за луки, крича, чтобы я тотчас же отошла от зверя, а к нам уже бежали наши работники с вилами.

Но я не отошла, потому что Греза не была зверем – она была вполне разумной, – и я не позволила ее убить. Закрыла ее собой, сказав, что они могут расстрелять меня вместе с ней, но я никуда не пойду.

Поговаривали, что когда то драконы умели объединяться с людьми, превращаясь с ними в одно целое. С тех времен утекло слишком много воды – чуть ли не тысячелетие, – и объединяться больше никто не умел, да и драконов в Нотубрии почти не осталось. Но иногда получилось создавать вот такие пары, как наша, между которыми устанавливался стабильный ментальный контакт.

Оказалось, папа об этом тоже слышал. Наверное, поэтому он и позволил Грезе остаться, хотя наша Связь ему нисколько не понравилась. Он еще долго относился к драконице подозрительно, а Джулиан так и вовсе ходил за ним и подзуживал, что Греза однажды меня сожрет. Ее надо прикончить, пока не поздно, а когти и зубы продать и обогатиться.

Но в его голосе мне почему то слышалась зависть.

Когда мы стали пробовать с ней летать, Джулиан сразу же заявил, что я разобьюсь и дракона надо все таки убить. Или прогнать, пока еще не поздно, потому что Грезу нам все равно не прокормить – во он какая вымахала, почти под десять метров, а нам и самим частенько нечего есть.