Но в душе девушка надеялась, что когда-нибудь они поженятся, вернутся в Австралию, купят собственный дом… У них родится малыш, потом еще один и еще… У нее будет все, о чем она мечтала. Любимый мужчина, дети. Дом.

Мартин легонько коснулся ее руки, возвращая к реальности. Видимо, он услышал непроизвольно вырвавшийся у нее вздох.

— Значит, ты действительно тоскуешь о нем, Синди? — тихо спросил он. В его голосе впервые слышалось сочувствие.

Синди моргнула и подняла голову. Она не сразу поняла, о чем он говорит. Сознание скачком вернулось в настоящее, и жаркая волна стыда залила ее щеки.

— Я… — Она запнулась, не зная, что ответить. Ей не хотелось лгать. — Я тоскую о прежнем Теодоре, — уклончиво ответила она. — О том, каким он был раньше.

Сейчас ей казалось, что это было очень давно. Тедди тогда был совсем другим — сначала заботливым старшим братом, потом восторженным молодым мужем, гордящимся красавицей-женой. Он был мягким, дружелюбным, довольным жизнью.

Когда Синди впервые вошла в их семью, Теодор готовился к поступлению на технологический факультет университета. Предполагалось, что потом он будет работать на заводе — семейном предприятии Мэрдоков — и со временем примет бразды правления у своего отца и дяди. Во время учебы в университете он постоянно приезжал домой на выходные и проводил в семье большую часть каникул. Так что Синди довольно много общалась с ним, пока Мартин был за границей.

За те долгие четыре года она виделась с Мартином лишь дважды — в первый раз, когда он прилетел на серебряную свадьбу Дороти и Квентина, а потом, год спустя, на похороны своего отца.

Между двоюродными братьями было мало сходства. Мартин, с его чуть грубоватой красотой и пронзительно синими глазами, в одно мгновение покорил Синди. Тедди же обладал более приятной, в классическом смысле, внешностью и был ближе Синди по возрасту, но он так и не смог пробудить в ней романтических чувств. Ее сердце уже принадлежало Мартину.

Она всегда воспринимала Теодора как любящего старшего брата. А он, зная о ее влюбленности в Мартина, тщательно скрывал свои собственные, совсем не братские чувства в надежде, как он потом признался, что когда-нибудь Синди забудет бродягу Мартина и обратит внимание на него.

— Значит, он действительно изменился…

Голос Мартина оторвал Синди от ее мыслей. Чувствуя на себе его изучающий взгляд, она потупила взор.

— Я бы не хотела говорить об этом, — пробормотала она. — Зачем причинять его родителям лишнюю боль?

— Быть может, им стало бы легче, если бы они поняли, почему это случилось? — предположил Мартин. — Как его жена, ты должна была догадываться о причинах.

Синди отрицательно покачала головой.

— Мартин, пожалуйста… Я же просила…

— Это из-за меня? — Голос Мартина стал резче. — Его беспокоило то, что ты… все еще испытываешь какие-то чувства ко мне? Что ты не любишь его так, как он тебя?

Синди рывком поднялась на ноги.

— У тебя слишком большое самомнение! — Ее голос дрожал от негодования. — Ты считаешь, что ни одна женщина не может тебя забыть! Ошибаешься! Теодору было известно, что когда-то я была влюблена в тебя, и его это совершенно не беспокоило! Он знал, что с этим покончено.

— Покончено? Когда мы прощались перед моим отъездом в Южную Америку, мне так не казалось, — с горечью напомнил Мартин.

Синди почувствовала смятение.

— Теодор предложил мне то, чего не мог предложить ты, — с трудом выдавила она из себя.