— Что, черт возьми, произошло? — Син принялся разрезать веревки, которыми Саймон был привязан к кровати и подушкам.

— Она сказала мне, что у нее женские проблемы. — Лицо Саймона покраснело от гнева. — А потом, когда я зашел проверить, не следует ли послать за доктором, она плеснула мне в глаза какого-то колдовского варева.

— А почему ты мокрый?

— После того как они привязали меня, девушка постаралась, чтобы я захлебнулся.

— Мне следовало бы оставить тебя здесь. — Син рассмеялся бы, если бы не был занят решением проблемы, кого задушить первым — Каледонию или Саймона.

— Тогда, пожалуйста, так и сделай, если это спасет меня от этой дьяволицы.

— Есть какие-нибудь предположения, куда она направилась? — спросил Син, разрезая последнюю веревку.

— Абсолютно никаких.

— Давно она убежала?

— По крайней мере час назад.

Син выругался. За такое время она могла уже быть где-нибудь в Лондоне.1

Крепко взяв брата за руку, Калли направилась на север, к гостинице, которую запомнила, когда останавливалась в ней по дороге в Лондон. Хозяин гостиницы держал лошадей для продажи, и, если Калли туда доберется, то на те деньги, которые ей удалось утаить от Генриха, она сможет купить себе и Джейми по лошади. Когда король взял ее в заложницы, он и представить себе не мог, что у нее в корсаже хранится небольшое состояние.

Уезжая из гостиницы, они наденут одежды прокаженных, и тогда никто, даже воры, не осмелятся остановить их, и они вскоре будут дома.

— Мы до самого дома будем идти пешком? — спросил Джейми.

— Еще совсем немного, милый, — улыбнулась Калли.

— Но, Калли, у меня устали ноги. Разве нельзя остановиться и немного отдохнуть? Только чуть-чуть. Всего минуту-другую, а иначе мои ноги отвалятся, и я больше никогда не смогу бегать.

Но им нельзя было останавливаться, во всяком случае, сейчас, когда они были близки к тому, чтобы покинуть это ужасное место.

Взяв Джейми на руки, Калли прижала его к себе и снова зашагала.

— Ох, парень, ты стал тяжелым, — сказала она, обходя женщин, несших с рынка корзины с продуктами. — Знаешь, я еще помню время, когда ты весил не больше птичьего перышка.

— Папа пел мне тогда?

От его вопроса у Калли сжалось сердце. Бедный Джейми едва помнил их отца, который умер почти три года назад.

— Да, — она крепче прижала к себе мальчика, — он пел тебе каждый вечер, когда твоя мама укладывала тебя в постель.

— Он был таким же большим, как Дермот?

— Еще больше, чем Дермот. — При упоминании о брате Калли улыбнулась. В свои шестнадцать лет Дермот был выше ее, а их отец был почти такого же роста, как лорд Син.

— Как ты думаешь, отцу доставит счастье увидеть мою маму, когда он на небесах с твоей?

— Господи, малыш, где ты откапываешь такие вопросы? — удивилась Калли.

— Ну, меня просто это интересует. Один из королевских рыцарей сказал мне, что бедные слуги не могут попасть на небеса и туда попадают только знатные люди. Тогда я и подумал, что Господь Бог не захочет, чтобы моя мама была там с твоей.

Эти глупости вызвали у Калли глубокий вздох. Хотя в ее матери, возможно, текла королевская кровь, а мать Джейми была дочерью простого пастуха, только глупец мог говорить такую несусветную чушь, тем более маленькому ребенку.

— Он дразнил тебя, Джейми. Бог любит всех людей одинаково. Твоя мама добрая, она нас любит, и Господь в своей милости примет ее на небеса вместе с остальными, когда, не дай Боже, она умрет.