Анна не разобрала всех слов, лишь услышала, как она дважды произнесла имя Милка. Очевидно, так звали нерасторопную горничную. Парень тут же удалился, а когда спустя десять минут вновь появился в холле, хозяйка объявила, что гости могут вселяться.
Соболь подхватил сумку с видеокамерой и зачехленную треногу. Сыну хозяйки, исполняющему роль гостиничного носильщика, достались сумки с их личными вещами. И они все втроем направились к лестнице. Восьмой номер, который назвала хозяйка в телефонном разговоре, располагался на втором этаже. Оттуда как раз вышла черноволосая пышногрудая девица – надо полагать, та самая горничная Милка, в таком коротком халатике, что стоило девушке лишь немного нагнуться, он должен был открыть ее ноги вместе с трусиками до самой талии. Ноги у нее были прямые и крепкие, но, на взгляд Анны, немного коротковаты. Хотя, возможно, такое впечатление складывалось из за тапочек вьетнамок на тонкой подошве, которые были на ногах девушки. На хозяйского сыночка Милка даже не взглянула, зато в Соболя метнула полный откровенности взгляд, да еще и многозначительно улыбнулась при этом. Анна презрительно фыркнула, чтобы эта гостиничная красотка знала свое место. Хотя ее выставленные напоказ прелести и откровенный взгляд не могли произвести на Соболя никакого впечатления, после встречи с горничной настроение у Анны сразу испортилось. Возможно, поэтому она дала хозяйскому сыну на чай целых два евро, хотя и не собиралась этого делать.
Расписанный хозяйкой номер оказался так себе, ничего особенного. Письменный стол с зеркалом, пуфик, два легких кресла, маленький телевизор, скорее полутора– спальная, чем двуспальная кровать, да встроенный шкаф – вот и вся обстановка. Вместо ванны душевая кабина, биде нет и в помине, хорошо хоть раковина оказалась большая. Самым ужасным оказался вид из окна – на задний двор с автомобильной стоянкой. Сейчас там стояло три автомобиля, все с местными номерами. Взятая напрокат «Фабия» должна была стать четвертой. По лицу Соболя, который выглянул в окно вместе с ней, Анна поняла, что ему вид тоже не понравился.
– Зато машина будет под присмотром, – попробовала пошутить Анна.
Соболь в ответ рассеянно кивнул, но так ничего и не ответил.
Анна решила, что он просто устал в дороге, поэтому предоставила начальнику право первому принять душ, а сама занялась разбором вещей. Она предполагала, что прежде чем приступить к выполнению задания, они хотя бы пару часов отдохнут. Но когда она сама вышла из душа, Соболь уже ждал ее с расчехленной видеокамерой.
– Самое время снять место взрыва, пока на улице мало прохожих, – объяснил он свои намерения. – А там и работники консульства подойдут.
Анна восхищенно улыбнулась. Что ни говори, если она хочет чему то научиться у Соболя, ей нужно тренировать свою выносливость.
По большому счету, на месте взрыва делать ей было нечего – эта часть задания целиком поручалась Соболю. В роли оператора он добросовестно снял на видеокамеру разрушенное здание консульства, площадь и соседние строения. Расположенная напротив консульства гостиница пострадала от взрыва, пожалуй, меньше других зданий, но ей Соболь уделил едва ли не основное внимание, скрупулезно сняв обращенный к площади фасад. Появление на улице двух людей с видеокамерой поначалу насторожило косовских полицейских. Но после того как Анна объяснила, что они российские журналисты, предъявив полицейским командировочное удостоверение, те сменили свой гнев на милость и за дальнейшей работой журналистов наблюдали с неподдельным любопытством. Чтобы в точности соответствовать легенде, Анна попросила Соболя записать ее короткий репортаж на фоне разрушенного здания консульства. Затем попыталась взять интервью у полицейских, но до сегодняшнего дня те несли службу в совсем другой части города, поэтому ничего существенного о взрыве сказать не смогли. Пока Анна разговаривала с полицейскими, стали прибывать работники консульства. |