— Они должны были выслушать вас, верно? — сказал Питер.

— Они должны были понять, — спокойно сказал Причард, — за что я намерен их убить. Когда я достаточно ясно все им объяснил, я сделал это.

— А нож? — спросил Питер.

— Он из набора для пикника, который я вожу в машине, — сказал Причард и снова провел пальцем по лезвию. — Он так и лежит там, тщательно вымытый, конечно.

— Значит, затем вы вернулись домой и стали ждать, когда вам сообщат об убийстве.

Причард кивнул:

— Это пятичасовая поездка. Здесь заключался самый большой риск. Я успел переступить порог дома всего за двадцать минут до звонка Лэндберга.

— И вы не знали, что Льюис заметил, как вы проезжали по Манчестеру?

— Так вот оно в чем дело! — сказал Причард. — А я-то гадал. Я вышел к машине взять несколько косметических салфеток. У меня не было с собой загородной одежды — только легкие туфли. На улице было скользко, и я захватил в холле лыжную палку в качестве трости. Когда я добрался до машины, вокруг нее ходил Льюис. Он спросил, моя ли это машина, и я подтвердил это. Обычно люди всегда рассматривают «кадиллаки», а эта машина особенная. Затем он сказал: «Значит, вы были здесь прошлой ночью!» — Причард отхлебнул кофе. — Я не стал спрашивать его, как он об этом узнал. Я убил его лыжной палкой. Мне пришлось это сделать. Понимаете, Стайлс, я не хочу, чтобы меня кто-либо наказывал за содеянное, кто бы это ни был.

— А Лаура? — спросил Питер.

— Ну, я решил, что она тоже должна умереть, — сказал Причард, как будто беседовал о погоде. — У нас был номер на втором этаже, как вы знаете. Мы были вне подозрения. Я решил, что Лауре лучше умереть сейчас, когда все ищут убийцу из «Дарлбрука». Это будет безопаснее, чем потом. Я должен был избавиться от всей их дурной крови. Поэтому, когда она поднялась, чтобы позвонить, я напал на нее. Конечно, я подумал, что сделал то, что намеревался. Наверное, мне нужно было убедиться в этом, но… но не очень-то это приятное дело — убивать собственных детей.

— Согласен с вами, — сказал Питер. — И говорить об этом нелегко. Так почему бы нам не прекратить этот разговор, чтобы вы сделали официальное заявление Гарделле? Рано или поздно вам все равно придется через это пройти.

Он отвернулся, как мне показалось, чтобы скрыть внезапно нахлынувшие чувства. Затем нагнулся вперед, и Питер отчаянно закричал мне.

Причард рухнул до того, как мы подбежали к нему. Длинное лезвие по самую рукоятку вонзилось ему в живот.

— Я виню себя в том, что допустил это, — сказал Питер. — Я был так уверен, что теперь, когда мы все узнали, он захочет публично оправдаться. Кажется, он искренне верил, что сделал то, что было необходимо. Я был готов к тому, что он бросится на меня или на Джима, но не на себя.

— Он предпочел более легкий путь, — тихим бесстрастным голосом сказала Лаура. Ее способность владеть собой снова вернулась к ней. — Никакого длительного публичного разбирательства. Никакого пожизненного заключения в психиатрической клинике. — Ее губы дрогнули. — Я еще не скоро осознаю, до какой степени он нас ненавидел.

— Он слишком далеко зашел в своей ненависти, — сказал Питер.

Мы вышли, оставив ее одну. Казалось, девушке необходимо было остаться в одиночестве. Вернувшись в кабинет Макса, Гарделла начал укладывать свои бумаги в потрепанный портфель.