— Им там что — медом намазано? — Максим лениво отпихнул от шланга очередного ретивого гостя с юга.

— Еще как намазано! У них там зарплаты по две тыщи долларов! У рабочих! У кого дети — сад бесплатный, там же, на территории. И жилье даром — живи, пока работаешь, и квартплаты нет. И премии, и отпускные, и на рождение ребенка денег дают! И на свадьбу! — завистливо перечислял мужик все привилегии сотрудников удивительного сельхозпредприятия.

— Врешь, — не поверил Максим, — быть того не может. Ты сам лично хоть одного человека оттуда видел, с ним разговаривал?

— Нет, — осекся водитель, — ни разу. Только когда септики откачивать заезжаю. Там будка на воротах, в ней охранник. Он пропуск смотрит, шлагбаум поднимает. Но близко не подходит, только рукой показывает — проезжай. А на территории — никого, зато чисто.

Пропуск, ворота, молчаливый охранник в будке — ничего себе фермеры сегодня пошли! Что ж они там разводят, помимо стандартного набора скотины, — шиншилл, крокодилов? Хотя нет, от крокодилов столько добра не накачаешь, и шиншиллы тоже маленькие, как морские свинки… Если только от слонов.

Но об особенностях местного сельского хозяйства пришлось забыть — содержимое бочки иссякло. Мужичок резво свернул шланг, забросил его на борт, подошел к Максиму.

— Все равно все зря, — пробурчал он, пересчитывая деньги.

Да, зря. Эта свора уже сегодня найдет себе пристанище в другом месте. С законами природы не поспоришь — где-то убыло, где-то прибыло. Но хоть первое время будут потише, попрячутся по норам. Зато здесь теперь чисто, относительно, правда. Дом превратился в общественный сортир, и зайти внутрь в ближайшие месяцы вряд ли кто-то отважится. А Маша сможет спокойно ходить в школу, гулять с подружками. И не только она. Плохо только одно — Максима и водителя ассенизаторской машины наверняка кто-то запомнил в лицо и может опознать при случае. Но с мужика взятки гладки — отоврется, если что. Да никто и не спросит — гастарбайтеров по документам здесь нет, они тени бесплотные, а не люди, жаловаться не пойдут.

— Ну, все, давай, — Максим распрощался с отзывчивым мужиком, двинулся назад, к мосту, через речушку. Постоял немного, свесившись через перила, смотрел на темную быструю воду. В каком классе учится Маша, интересно? Он даже забыл спросить ее об этом. Максим развернулся и быстро, почти бегом направился к дому. На сегодня день закончен, осмотр владений депутата-людоеда откладывается до завтрашнего дня.

Станция техобслуживания располагалась по соседству со школой — большой, новой, на другом конце города. Гараж, где когда-то мальчишки обучались автоделу, давно приватизировали ушлые деляги. Уж больно место удобное — и подъезд отличный, и вся база в наличии, тратиться не надо. За какие особые заслуги именно стрелявший по детям депутат получил этот лакомый кусок, Максим особо не задумывался. Здесь одного слова достаточно — депутат, оно звучит как оскорбление и ругательство одновременно. Или как диагноз, как характеристика нравственных качеств и умственных способностей обладателя этого звания. Сейчас Максим думал только об одном — повезло гаду, целые сутки лишние прожил. Девчонку напуганную благодари, она тебе лишний день на этом свете подарила. И за что только такая милость — непонятно.

Предприимчивый депутат, помимо халявных площадей и боксов, оттяпал у школы хороший кусок земли. Огородил его высоченными бетонными плитами, даже не поскупился на «егозу» поверху. Рядом с воротами — непременная будка с охранником, и бродит на цепи тощий ротвейлер. Дальше, насколько мог рассмотреть Максим, въезды в три бокса и «офисный» вагончик-бытовка у забора. И уже за ним виднелись верхушки деревьев старого парка, окружавшего пруд.