Дальше.

— Приду, — коротко ответила мне высунувшаяся из своего логова Янлинь, чрезмерно одетая в майку под горло и даже штаны, — Но ты…

— Мы с бабой Цао уже, — отрезал я.

— Я видела. Слышала. Приду.

Ни денег, ни иного вклада я с молодой китаянки брать не собирался. Она вместе со своей бабулей тут работают, плюс Янлинь меня уже многому научила. В плане секса и программирования, конечно.

— Ну всё, Викусик, настало твоё время! — радостно заорал я на бедного ребенка, чуть не пнувшего меня с перепугу. Большая девочка стояла, мирно слушая бурчащую Смолову, а я подкрался незаметно.

— Изотов, козёл, ты че?! — испугалась резко повернувшейся гигантессы Смолова.

— Найди себе кого-нибудь своих размеров! — сварливо объяснил политику партии я, хватаясь за руку опешившей девочки, — А мы с Викусиком пойдем по магазинам! Где список?!

— Гад…, — озвучила Дашка, тут же интересуясь, — Почему она?

На лице у новенькой большими буквами был написан тот же вопрос.

— Во-первых, я обаятельный и привлекательный, — не стал зажиматься я, — Во-вторых, мы с ней силовики, Журкова и Никитиной тут нет и не будет, они нашли, где отмечать. А в-третьих, что гораздо важнее, мы с Викусиком можем свободно гулять, потому что она из-за своего роста не будет цеплять меня боковым зрением. Ясно?

Логика в очередной раз победила женщин, от чего моё настроение скакнуло на пару пунктов выше. Пришлось чуть позже объяснить потерявшейся во времени и пространстве новенькой, с чего я тут веселый такой и почему так важно на меня не смотреть (особенно молодым девочкам), но это удалось без проблем. Когда ты весишь под 250 кг и способна закинуть расстроившего тебя человека на трёхэтажку, то обычно нормальные люди, не желающие быть заброшенными на трёхэтажку, стараются тебя не расстраивать. Это называется инстинкт самосохранения и работает он постоянно. Так что Викусика большая часть граждан побаивалась.

— И вообще, почему Викусик?! — почти плаксиво спрашивала она, неторопливо шагая рядом с торопящимся мной, — Ты издеваешься?!

— Ни грамма, — пыхтел я, — Девочка? Девочка. Миленькая? Миленькая. Значит Викусик.

— Я большая! Ну не в том… и в том! Ну не Вику…, — пыталась та выразить душевные метания.

— За что тебя к нам загребли? — подло и по-взрослому переклинил я мозг нежному дитя в расчете, что оно смирится и примет свою долю.

— А… способность открылась…, — промямлило дитя, смиряясь и принимая свою долю, — Чувствую, когда врут.

— За такое на Коморскую?!

— Это очень неприятно, Витя.

Картина Репина «Приплыли». У большой, сильной и доброй девочки начинает всё зудеть внутри, когда она слышит пусть и не откровенную ложь, но нечто такое, надуманное. Простая логическая цепочка у ребенка — это неприятно, это необязательно, надо попросить, чтобы так больше не делали. Но люди не любят, когда их вынуждают не п****ть, поэтому у Викусика возникли большие социальные проблемы. И это она еще не всё говорит, прямо жопой чую.

Сам не заметив, что рассуждаю вслух, я сделал девочку пунцовой и кивающей.

Ну штош, вполне логично. Вообще, кое-как обосновавшись в Стакомске, я уже начал забывать, что за стенами и ограничителями этого мегаполиса находится большой и сложный мир, наполненный людьми, которые неосапа-то и не видели никогда. И живут они там, пьют по утрам кефир со свежим батоном, поднимают целину, работают работу.