Я часто замечал, что некоторые горы, совершенно фантастические на расстоянии, при ближайшем рассмотрении оказываются заурядными. Но это не имеет никакого отношения к Петре. На самом деле мощный взрыв становится еще более мощным, когда подъезжаешь ближе. Долина царей в Луксоре — веселое местечко по сравнению с этими горами, похожими на синий призрачный ландшафт, какие изображали ранние итальянские художники за спинами святых. Горы настолько сверхъестественные и зловещие, что я был рад звуку копыт по каменистой почве.

Мы ехали минут сорок пять, потом резко свернули направо и поскакали прямо к горам. Если бы кто-то смотрел на нас со стороны и с некоторого расстояния, он мог бы решить, что мы, словно призраки, исчезли в скале, потому что проход, ведущий к Петре, — это расщелина в гигантской скале, местами настолько узкая, что, вытянув руки, можно коснуться разом обеих стен. В ущелье темно и прохладно, оно напомнило мне пещеры в утесах вокруг Лизарда в Корнуолле. В них протискиваешься и видишь в сумраке холодные скальные стены, поднимающиеся над головой, а внешний мир предстает в виде тонкой яркой трещины, прорезанной морем. Ущелье, которое ведет к Петре, называется Эль-Сик — оно напоминает пещеры Корнуолла, только увеличенные во много раз.

Один из полицейских сказал мне, что никто из арабов не желает проезжать по ущелью Сик после наступления темноты, а если все же необходимо совершить такую поездку после захода солнца, они собираются компанией и поднимают ужасный шум, чтобы отогнать злых духов и подбодрить себя.

Ущелье Сик петляет странным образом, то сужается, то расширяется, под ногами то гладкая галька, то огромные валуны. Ни один город в мире не защищен таким туннелем, ни к одному городу не ведет столь зловещий проход.

В конце ущелья, обрамленный стенами высокой расщелины, виден красновато-коричневый храм. Не знаю ничего удивительнее этого внезапного, неожиданного видения. Храм сияет в узком пространстве между скалами, невозможно рассмотреть его целиком, пока не покинешь ущелье. Как и большинство других храмов и скальных гробниц Петры, он не построен, а вырезан в мягком песчанике, словно камея. Этот храм арабы называют Сокровищницей фараона и верят, что в одной из декоративных римских ваз, венчающих здание, спрятаны драгоценные камни и золото. Ваза повреждена выстрелами тех, кто, как я полагаю, надеялся пролить на себя золотой дождь.

Мы миновали каменистую тропу, с обеих сторон огражденную утесами; они чуть более розовые, чем песчаник, вся их поверхность покрыта дырами, словно сотами, — это входы в гробницы, дома и храмы, одни из них находятся довольно низко, так что в них несложно забраться, другие — очень высоко, очевидно, туда нет настоящего входа. И каждая гробница или храм окаймлены колоннами с тяжелыми коринфскими капителями. Мы прошли мимо руин амфитеатра, мимо рядов, вырезанных из красноватого песчаника и сильно пострадавших от времени, и наконец вышли на широкое пространство арены между гор, на которых когда-то стояла Петра.

Эта арена, как и окружающие горы, сама по себе является достопримечательностью. Может быть, это кратер вулкана или ложе древнего озера. Она около двух миль в длину и покрыта курганами — останками старинного города. Огромные олеандры, дикие фиги, можжевельник и тамариск разрослись в изобилии. И над всем висит мертвая тишина. Доведись мне среди всех мест, которые я только видел, выбрать то, где поселился дух запустения, я бы назвал Петру, лежащую среди гор Аравии.

Наши лошади, которые прокладывали путь по ущелью Сик, словно горные козлы, теперь перешли на рысь, будто чувствуя, что путешествие подходит к концу. У подножия складчатой горы синевато-красного цвета обожженной глины я заметил пять или шесть белых пятен. Оказалось, это лагерь. Там стояло несколько шатров-колоколов и большой, широкий шатер-палатка.

— Вы хотите ночевать в шатре или в гробнице? — спросили у меня.