|
Шерил рассказала Эвелин, как они пару раз обменялись взглядами, оценивая друг друга на расстоянии, и этого было достаточно, чтобы Лерой подошел к ней с решительным видом и двумя бокалами мартини. «Начиная с этой минуты он не оставлял меня в покое. Я не могла сбежать, он удерживал меня, как паук в паутине опутывает муху. Я всегда знала, что он будет груб со мной, так было еще до свадьбы, но тогда это выглядело как игра. Я не думала, что чем дальше, тем будет все хуже и все чаще…» Несмотря на страх и ненависть, которую она испытывала, Шерил признавала, что муж может привлечь внимание своей внешностью, эксклюзивной одеждой, уверенностью в себе и загадочностью. Эвелин была не способна оценить подобные качества.
В тот субботний вечер она слушала бессвязные жалобы Шерил, когда запах из соседней комнаты указал, что Фрэнки нужно поменять памперсы. Обоняние у нее обострилось, так же как слух и интуиция. Шерил собиралась их купить, но в том состоянии, в котором она находилась, конечно, забыла. Эвелин рассчитала, что раз мальчик задремал, то сможет подождать, пока она съездит в аптеку. Она надела жилет, анорак, резиновые сапоги, перчатки и решила бросить вызов снегу, но обнаружила, что у фургона спустило колесо. «Фиат 500», принадлежавший Шерил, находился в автосервисе. Бесполезно было вызывать такси, неизвестно, когда оно придет в такую погоду, и будить сеньору тоже не выход, потому что она, считай, в коме. Эвелин уже хотела отказаться от памперсов и решить проблему с помощью полотенца, как вдруг увидела на тумбе в прихожей ключи от «лексуса», которые там всегда лежали. Это была машина Фрэнка Лероя, и Эвелин никогда ее не водила, но подумала, что это наверняка легче, чем управлять фургоном; поездка в аптеку туда и обратно займет меньше получаса, сеньора пребывает в раю, она не хватится ее, и проблема будет решена. Эвелин убедилась, что Фрэнки спокойно спит, поцеловала его в лоб и прошептала, что скоро вернется. Потом осторожно вывела машину из гаража.
ЛУСИЯ
Чили
После смерти матери в 2008 году Лусия Марас стала чувствовать странную незащищенность, совершенно необъяснимую, если учесть, что она не зависела от нее с тех пор, как отправилась в изгнание в возрасте девятнадцати лет. Если говорить об их отношениях, она всегда эмоционально оберегала мать, а в последние годы еще и добывала средства, поскольку из за инфляции пенсия Лены уменьшилась. И вот, когда матери не стало, ощущение уязвимости сделалось таким же сильным, как печаль от потери. Отец исчез из их жизни очень рано, и потому мать и брат Энрике были ее почти полноценной семьей; лишившись обоих, Лусия поняла, что у нее на всем свете есть только Даниэла. Карлос жил в том же доме, но в вопросе чувств его как бы и не было. Лусия впервые ощутила груз прожитых лет. Не так давно она перешла за пятый десяток, но до того момента чувствовала себя на тридцать. Старость и смерть были для нее абстрактными материями, чем то таким, что случается только с другими людьми. Вместе с Даниэлой они развеяли прах Лены над морем, как та просила, не указывая причины, однако Лусия догадалась: она хочет закончить свои дни в тех же водах Тихого океана, что и ее сын. Тело Энрике, как и многих других, наверное, бросили в море, привязанным к рельсу, хотя его дух, который являлся Лене в последние дни жизни, этого не подтвердил. Женщины договорились с рыбаком, чтобы тот отвез их подальше от прибрежных скал, туда, где океан был черный, как нефть, и где не было чаек. Стоя в лодке, промокнув от брызг и слез, они попрощались со страдалицей матерью и с Энрике, которому раньше не решались сказать «прощай», потому что Лена вслух отказывалась принять его смерть, хотя, возможно, в последние годы и делала это в самом потаенном уголке своего сердца. Свою первую книгу Лусия опубликовала в 1994 году, изложив во всех подробностях убийства, никем не опровергнутые, и Лена ее прочла; она сопровождала дочь, когда Лусия выступила в суде по делу об участии военных вертолетов. |
