Мне предстояло решить и другую, не менее сложную задачу. Выберусь ли я из ванной до того, как Питер очнется и завершит начатое?

Я рванул наручники на правой руке. Несколько минут изгибался и дергался, тянул и напрягался, но мои движения, кажется, не произвели на металл ни малейшего впечатления. Я просто раздирал и растягивал свое запястье, пока оно не закровоточило с обеих сторон.

Потоптался около моей батарейки, лежавшей на полу. Как бы мне ее подобрать? Сбросил туфли и воспользовался большим пальцем левой ноги, чтобы поддеть батарейку и снять носок с правой. Попробовал ухватить ее пальцами ног, но она оказалась слишком велика.

Питер снова застонал. Этот стон привел меня в отчаяние. Неужели я останусь прикованным к проклятой сушилке, когда он повернется? Смириться с позорной участью было выше моих сил.

Я опустился на колени и постарался захватить батарейку ртом, однако не дотянулся до нее. Вновь пошевелил пальцами ног, надеясь придвинуть ее поближе. Загнал батарейку в узкий промежуток между правой ногой и обрубком левой руки. Вытянулся, насколько мог, и взял в рот ее кончик.

Я почувствовал, как защипало мой язык, притронувшийся к электродам батарейки. И вспомнил, что она новая, перезаряженная лишь вчера вечером.

Питер простонал еще раз, куда громче прежнего. Я с беспокойством взглянул на него. Ему было дурно. Я увидел, что его стошнило и с его носа и из уголков рта потекли струи блевотины. А вдруг он в ней захлебнется? – мелькнуло у меня в голове. Хорошо бы.

Я опять встал на колени и начал с помощью рта загонять батарейку в стекловолокнистый цилиндр. Он заметно отошел в сторону от механической руки, по-прежнему прикованной к перекладине сушилки. Обычно это не составляло труда. Нужно лишь поместить нижний кончик батарейки под выступы у держателя запястья и втащить ее верхний кончик под выдвинутый пластиковый зажим. Я проделывал подобное упражнение изо дня в день, сотни раз в год. Но всегда своей ловкой правой рукой. А вот засовывать ее ртом, в котором пощипывало от электродов, оказалось отнюдь непросто. Но я сознавал, что от этого зависит моя жизнь.

В конце концов я опустил батарейку под выступы, повернув ее под правильным углом, и подтолкнул носом и лбом другой ее конец. Она со щелчком заняла свое место. Аллилуйя!

Затем я вогнал в стекловолокнистый цилиндр покрытый синяками и окровавленный обрубок. К счастью, он не так сильно распух и смог в него войти. Поднялся и легко приладил его. Как правило, я присыпал кожу пудрой-тальком, чтобы покрытие прочно прилегало к ней, даже в лучшие времена и добавлял немного влаги, чтобы удар по пластику стал нечувствительным для обрубка. Но сейчас рядом со мной не было пудры-талька, хотя влаги накопилось в избытке – и крови, и пота.

Я сделал все, как положено, однако пломба на локтевом сгибе расположилась далеко не совершенным образом. Направил импульсы, но большой палец отказался шевелиться. Проклятие. Может быть, между кожей и электродами появилась кровь? Я попытался снова, затем еще раз.

Большой палец чуть-чуть задвигался. Я продолжал посылать необходимые сигналы, и понемногу он начал разгибаться, позволив моей искусственной руке соскользнуть с сушилки.

Но моя живая рука по-прежнему была крепко прикована к ней. Как бы мне хотелось раздобыть режущий инструмент вроде того, что выручал Джеймса Бонда в целой серии фильмов о нем. Тогда я перерезал бы оковы без особого напряжения и не тратя времени даром.

Питер кашлянул. Наверное, он и впрямь захлебнулся в блевотине. Любопытно, могу ли я позвать кого-нибудь на помощь, но не пробудит ли мой крик Питера? Да и услышат ли меня? По большей части в нашем доме проживали бизнесмены.