Второй этаж…

А мы все так же смотрели друг другу в глаза. Боялась дышать, а может быть, и не дышала вовсе. Судорожный вздох стал полным откровением даже для меня, но меня будто молнией пронзило, когда чужая рука легко прокатилась по моей обнаженной спине. Не хотела закрывать глаза – это получилось само собой.

Третий этаж…

Я оказалась прижатой к стене в одно мгновение. Никита ловко нажал на кнопку остановки на панели, и створки лифта так и не открылись. Металлическая коробка замерла, замерли и мы. Так близко, что можно сойти с ума. Так жарко, что хочется не столько избавиться от одежды, сколько избавить его. Так соблазнительно, что просто невозможно отказаться от поцелуя.

Я смотрела в его глаза. Тонула в их темной зелени, но не выпускала из виду губы, которые с каждой секундой все приближались и приближались. Его пальцы все крепче сжимали мою талию, костяшки другой руки с нежностью прикасались к щеке, осторожно очерчивали скулу, подбородок.

Понимала, что нужно что-то сказать. Нельзя молчать так долго, но слова никак не находились. Я приоткрывала губы и тут же закрывала рот. Растеряна? Взволнована? Тысячу раз да, но, глядя на Никиту, я впервые ощущала себя желанной. И мне понравилось это чувство. Понравилось то, как он смотрел на меня. Понравилось то, как близко он был.

Когда ощущаешь под ладонью чужое сердце, которое бьется настолько сильно, что это чувствуется через рубашку, – это восхитительно. Ни с чем не сравнимое ощущение яркой страсти, неприкрытой похоти и беснующегося желания. Не алкоголь опьянил меня в этот вечер. Совсем другой коктейль заставил поддаться чужим губам.

В этом поцелуе… Я даже не могла назвать это поцелуем. Нет, мне ни разу в жизни не предоставлялась возможность целоваться вот так. Когда губы раскрываются навстречу в совершенно необъяснимом, каком-то хаотичном беспорядке. Когда каждое касание – это ураган, сметающий все на своем пути. И у этих поцелуев не было логики. В них не имелось никакой закономерности, чтобы можно было назвать это действие механическим.

Нет…

Нами управляли эмоции, и мы жадно дарили их друг другу, стараясь забрать обратно как можно больше. Не узнавала себя. Чуть прикусывала его подбородок, ощущая языком колкие иголочки щетины. Пробовала каждый миллиметр его губ, слегка посасывая, захватывая своими губами, пленяя.

Отдавалась в ответ без остатка. Разрешала изучать, властвовать. Задыхалась от напора и одновременно с этим желала, чтобы вжимал меня в себя еще сильнее. Его плечи – я за них и держалась. Если бы не они, не пиджак, который я комкала пальцами, навряд ли я устояла бы на ногах. Сейчас меня можно было запросто сравнить с податливой глиной. Лепи что хочешь, делай что хочешь, только целуй и ни за что не останавливайся.

Мой тихий стон отразился от стен, улетел к потолку, а я уже задыхалась. Было мало всего: воздуха, места, этого мужчины. Его губы очерчивали дорожку на моей шее, осыпали короткими поцелуями чувствительное местечко за ушком. Теперь я понимала, почему женщины в порыве страсти закидывают на бедра мужчинам свои ноги. Просто хочется уцепиться как можно прочнее, потому что упасть, оказывается, вполне возможно даже с высоты собственного роста.

– Нам лучше продолжить в комнате, – задыхаясь, произнес Никита, с какой-то откровенной злостью ударяя кулаком по беззащитной кнопке лифта. – Идти можешь?

– Очень сильно попытаюсь, – рвано выдохнула я, оглядывая его рубашку, пуговицы которой я уже успела наполовину расстегнуть.

Створки все-таки разъехались, а мы предстали перед гостями отеля. Честно скажу, мне даже стыдно не было, хотя я прекрасно понимала, как мы выглядим со стороны. Однако Никита долго наслаждаться нашим видом никому не дал. Сгреб меня в охапку, легко поднял на руки и понес в самый конец коридора, разрешая мне спрятать раскрасневшееся лицо у него на груди.