– В этом как раз все дело. Я даже не знаю, как он выглядит. У нас нет ни одной его фотографии.

Вопреки ожиданиям, встреча прошла на уровне.

Может быть, даже на высшем.

Попрощавшись с попутчицей, Егор опустил тяжелую сумку на перрон и вздохнул.

Ну, здравствуй, Москва Златоглавая…

Татьяну встречали муж и сын оболтус, точно в такой же куртке, как у Егора. Чмокнув оболтуса в щеку, Татьяна немедленно нагрузила мужа чемоданами, сунула сыну сумку, бросила Егору «пока!» и покатилась колобком в подземный переход.

Площадь трех вокзалов была грязной, смрадной. Воздух пах нагретыми рельсами, мазутом и еще чем то кислым, не поддающимся идентификации. Суетливый людской муравейник кишел вокруг, обтекая одинокую фигурку парня с гигантской сумкой у ног. Пассажиры, повинуясь металлическим голосам из динамиков, шагали к поездам, выискивая свои вагоны. Вот по перрону проследовал целый цыганский табор – галдящий, громогласный, цепляющийся жадными взглядами за пассажиров. Завидев Егора, от пестроцветной толпы отделился мальчишка лет двенадцати: тощий, нескладный, с давно не стриженными вихрами и, негромко бормоча, протянул немытую ладошку. Лицо, с тщательно усвоенным выражением мольбы, тоже не мешало бы вымыть. Егор отвернулся, мальчишка подергал его за рукав.

– Кыш! – рявкнул Егор.

Мальчишка отпрянул вспугнутым воробьем на безопасное расстояние, откуда, смерив парня злобным взглядом, что то пробормотал. Цыганки, наблюдавшие за этой сценой, о чем то шушукались, а потом одновременно засмеялись, отчего моментально стало обидно. Вот, приедешь в Москву, стоишь на вокзале, как идиот, и тебя еще на смех поднимут! Скоро милиция подойдет и потребует паспорт…

Нет, надо ехать в гостиницу или поискать квартиру на пару дней…

– Егор?

Отец стоял позади, нерешительно улыбаясь.

Егор мгновенно оглядел его с головы до ног.

Да, это он, без всякого сомнения, хотя прежде видеть папашу не приходилось…

У отца были такие же черные глаза, черные волосы, правда, потускнели от седины, щеки синели от свежего бритья. А еще у него был смешной толстый нос, совсем как у собаки, и он забавно сморщился, когда улыбнулся, совершенно не представляя, как себя вести.

Сын оказался слишком взрослым.

В последний раз Александр видел его издали, заехав попрощаться перед отъездом. Экс супруга не впустила его даже на порог, прошипев что то жестокое, но Егор, только учившийся ходить, на мгновение показался в дверях, держась за косяк, а потом шлепнулся на попку и захныкал, засунув в рот кулачок. Теперь перед Александром стоял молодой мужчина, пожалуй, красивый, как профессиональный танцор, с дерзким взглядом, надменный и… испуганный, хоть и старавшийся не подавать виду.

Их похожесть все таки не была столь явной, как хотелось бы Александру. Причудливая цепочка генов смешалась в замысловатом коктейле, подарив Егору смешанный образ, словно стереокартинка. На первый взгляд – перед тобой нагромождение одинаковых пятнышек, и только потом, под определенным углом, замечаешь внутри хаоса нечто иное. От отца парню достался набросок, от матери – глубина. Черты лица Александра были грубоваты. Экс супруга на его фоне казалась бесцветной, тусклой и лишенной жизни, однако в ее тонком профиле, посадке головы и глубине синих глаз виделась порода. Егор унаследовал лучшее от своих родителей.

– Наверное, отец должен обнять найденного сына? – шутливо спросил Александр. Голос предательски сорвался.

Черт побери! Ему вовсе не хотелось этой сентиментальности. Ему сорок пять, за плечами два неудачных брака, в том числе и с женщиной, которая много лет назад совершила нечто ужасное…

– Да ладно, – делано рассмеялся Егор.