|
И ведь что интересно, разбоем это никто не считает. Грабят-то чужих, а они все – вне закона. Зато, не дай бог, пришибешь своего или ограбишь соседа – мигом виру стребуют, в разор введут. Таков языческий закон. Правда, даже убийцу не предадут смерти, самое большее – изгонят на тридцать лет и три года. Такие вот правила бытия у варваров: со своими – по закону, с чужаками – по понятиям. С другой стороны, после падения Рима вся Европа скатилась к варварству. Здесь все так живут – и степные народы, и оседлые, и короли, и папы римские – тянут все, что плохо лежит, а то, что уложено хорошо, берут с боем. Нехорошо выделяться...
Часа через два лагерь был укреплен, и его внутреннее пространство, защищенное от внешнего мира, вспухло десятками шатров из кож или войлока. Разгорелись костры, поплыли запахи каши и печеной дичи. К костру Олег подсел с чувством исполненного долга. Пожилой рубака по имени Турберн Железнобокий сунул ему полную миску каши и плюхнул сверху фазанью «голяшку». – Ешь... – проворчал он. – Всегда готов, – ухмыльнулся Олег, доставая ложку из-за голенища. И пошел наяривать. Хмыкнув, Железнобокий подложил ему добавки. Сухов и ее схомячил. И почувствовал, что жить – хорошо! Уже в полной темноте к костру подошел князь Инегельд. – Турберн? – гуднул он. – Тута я, – донеслось в ответ. – Ага... Боевой Клык подстелил плащ и устроился на песке, вытянув ноги. Рядом присел на корточки Саид. – Разговор есть, – веско сказал князь. Олег привстал, чтобы уйти, но Клык остановил его жестом. – Раз ты с нами, – молвил он, – мне таиться не с руки. Халег! – кликнул он. – Иду! – донеслось из темноты. Меж костров и согбенных черных фигур прошел Халег сын Ингоря, совсем еще молодой парень, типичный царевич из сказок – белокурый, краснощекий, курносый и лопоухий. – Садись, – предложил ему Клык, уделяя место у костра. Княжич сел и придал лицу выражение скромного достоинства. Из полутьмы, запутанной светотенями, вышли еще трое свободных ярлов, присоединивших свои лодьи к княжеским. – Короче, – начал Инегельд. – Надумал я Дербент брать. Как его у вас называют? – поинтересовался он у княжича. – Дербень, – сказал Халег и ухмыльнулся во все тридцать два зуба. – Во-во... Саид там проживал как-то. Ну, чего молчишь? – Дарбанд вам не взять, – встрепенулся толмач. – Ни в жисть! Знаете, как арабы нарекли его? Баб-аль-Абваб, то бишь «Ворота ворот»! Дарбанд перегораживает узкий проход между горами и морем – это город-забор, город-засов. Две стены его, высокие и крепкие, тянутся с горных склонов до берега почти четыре версты, а поперек Дарбанд пройдешь, сделав полтыщи шагов... – А с гор не обойти? – деловито спросил Халег. – Это невозможно! – замотал головой Саид. – На западе стены замыкает цитадель-кухендиз, а дальше в горы, аж на сорок верст, уходит Горная стена, усиленная десятком квадратных крепостей с круглыми башнями по углам... – Мы не собираемся лазать по горам! – нетерпеливо вмешался ярл Вуефаст Дорога – Ты лучше скажи, как к этому Дарбанду с моря зайти. – Тамошняя гавань тоже защищена прочными стенами из камня, – заторопился Саид, – они уходят в море большим полукругом, оставляя для кораблей проход, запираемый цепью... – Цепью, говоришь... – протянул Клык. – Цепь – это плохо... – А богат ли Дарбанд? – поинтересовался ярл Олав Лесоруб. |
