— Дотронься до меня, — потребовал он, притягивая руки Лорны к своей полуобнаженной груди. Его рубашка распахнулась словно сама собой. — Дотронься до меня, где только захочешь.

Она откликнулась больше на отчаянную мольбу в его голосе, чем на свои собственные желания. Не видя ничего в непроглядной тьме, девушка потянулась к нему, упиваясь неожиданной близостью. Под его гладкой теплой кожей перекатывались мускулы, когда он торопливо стягивал с себя рубашку. Ее пальцы легко касались его сосков, дразня их, как он дразнил бы ее. Лорна воспламеняла его все сильнее и вдруг услышала стон.

При щелчке расстегивающегося ремня и скрежете молнии на джинсах мужчины ее нервы напряглись до предела. Она вдруг поняла, что пути назад нет, но уже не могла остановиться и продолжала ласкать его мускулистые плечи, крепкую шею, спину, в то время как Ралф яростно срывал с себя остатки одежды.

Он вновь выпрямился, обнаженный. Теперь он принадлежал ей весь, такой уязвимый перед ее прикосновениями и перед пугающей властью, которую сам же ей вручил, — властью причинять боль или наслаждение, принимать или отвергать. И это безграничное доверие заставило сердце девушки болезненно сжаться.

Барьеры исчезли, молниеносно отброшенные в сторону. Теперь дело было за Лорной. Ее отклик становился мерой ее желания. Никакой хитрости. Никакой лжи. Лишь голая правда. Примитивное, но такое реальное доказательство того, что она готова отправиться с ним в этот путь.

Так или иначе, Лорна чувствовала себя сегодня какой-то особенной. Невыразимая нежность заставляла ее пальцы ласкать мужчину, показывая, что и он особенный для нее. Потому что в этом была правда. Ведь первая близость никогда больше не повторится, и все, что она сделает, необычайно важно. Акт любви — это счастье, долгожданный дар, чудо приобщения к основе основ.

Мужчина медленно расстегивал ее платье, и это казалось Лорне торжественным обрядом. Освобождение от одежд, прикосновения, погружение в сладостный плен чувственности, возбуждающие ласки сильных и нежных мужских рук, таких опытных, неторопливых, смакующих каждую частичку ее тела, наслаждающихся ответным трепетом.

Тишину ночи нарушало лишь прерывистое дыхание, а темнота гнала прочь всякий стыд, таинственным образом приподнимая покровы самой загадочной из всех тайн.

Ее сознание металось между фантазией и реальностью. Прошлое и будущее слились воедино. Не просто Ралф и Лорна, а Мужчина и Женщина встретились во времени и пространстве. И все остальное в этот момент перестало существовать. Словно они стояли у истоков сотворения мира, которому только еще предстояло узнать свет дня и рождение новой жизни, возникновение из небытия и познание неизведанного, счастье вечного поиска и радость обретения, и, наконец, могущество знания.

Ощущения от объятий и поцелуев оказались столь сильны, что лишь кольцо мужских рук удерживало Лорну — ее тело уже не принадлежало ей. Ралф опустил свою возлюбленную, беззащитную перед натиском его поцелуев, на кровать. Жар ручейками растекался по телу девушки, когда он пробовал все, что хотел попробовать. Вот он добрался до ее груди, и острое наслаждение, словно кинжалом пронзило все ее существо. Сильные руки двигались все ниже, они скользнули меж ее ног, а вслед за ними, оставляя цепочку обжигающих поцелуев, поспешили горячие губы. Язык очертил круг возле пупка и закружил дальше, к самой интимной впадинке ее тела, пока не нашел то, что должен был найти. И Лорна с радостью отдала ему эту чудесную находку, жадно устремляясь навстречу удовлетворению своих желаний, ощущая его приближение каждым нервом.

Ралф не останавливался ни на секунду. Он пил этот нектар, обретя наконец возможность насытиться им. Наслаждение бурлило в ней, разлеталось вокруг огненными брызгами, неотвратимо

приближая ее к недосягаемым доселе вершинам.