— Проклятье! — пробормотала Лу-Энн.

Четкий выбор между раем и адом? И каковы условия Джексона? Лу-Энн еще никогда не уезжала из Рикерсвилла, известного разве что своей ежегодной ярмаркой да зловонными скотобойнями. Она может пересчитать по пальцам одной руки все те случаи, когда ей доводилось ездить на лифте. У нее никогда не было ни дома, ни машины; на самом деле у нее, по большому счету, вообще никогда ничего не было. Ни один банковский счет никогда не был открыт на ее имя. Она сносно читала, писала и говорила по-английски, но к высшему обществу определенно не принадлежала. Джексон сказал, что она сможет все что угодно. Но так ли это? Можно ли взять лягушку из болота, поместить ее во французский замок и действительно поверить в то, что все получилось? Но ведь ей не нужно будет так решительно менять свою жизнь, становиться кем-то или чем-то таким, чем она на самом деле не является… Лу-Энн поежилась.

Однако все обстоит именно так. Смахнув длинные волосы с лица, она нагнулась к Лизе и пощекотала пальцем девочке лобик, там, где по нему скользили золотистые локоны. Затем сделала глубокий вдох, вбирая в грудь сладостный весенний воздух, врывающийся в открытое окно автобуса. Все дело было в том, что ей отчаянно хотелось стать кем-то другим, все равно кем, лишь бы не тем, кем она была сейчас. Почти всю свою жизнь Лу-Энн чувствовала, верила и надеялась, что когда-нибудь настанет день, и она предпримет какие-то шаги в этом направлении. Однако с каждым прошедшим годом надежда эта становилась все более призрачной, все более похожей на мечту, которая однажды полностью освободится от нее и улетит прочь, и в конце концов она останется высушенной, сморщенной обладательницей быстро угасающей, непримечательной жизни и напрочь забудет, что у нее вообще когда-то были подобные мечты. С каждым днем это беспросветное будущее становилось все более четким, подобно картинке на экране телевизора, к которому наконец подключили антенну.

И вот все неожиданно изменилось. Лу-Энн уставилась на листок бумаги с номером телефона. Автобус трясся на ухабистой мостовой, возвращая их с Лизой к грунтовой дороге, ведущей к грязному фургону, где их ждал Дуэйн Харви, несомненно, пребывающий в отвратительном настроении. Ему будут нужны деньги на опохмелку. Но тут Лу-Энн просияла, вспомнив о лежащих в кармане двух лишних долларах. Мистер Джексон уже обеспечил ее определенной прибылью. Для начала нужно будет удалить Дуэйна, чтобы спокойно все обдумать. Сегодня вечером в «Сесть и пожрать», любимой забегаловке Дуэйна, пиво будет по доллару за кувшин. На два доллара Дуэйн сможет напиться до блаженного забытья. Лу-Энн посмотрела в окно на окружающий мир, пробуждающийся после зимы. Пришла весна. Новое начало. Быть может, и для нее тоже? Которое придет в десять часов утра послезавтра. Взгляды Лу-Энн и Лизы встретились, и мать и дочь нежно улыбнулись друг другу. Лу-Энн осторожно опустила голову девочке на грудь, не зная, смеяться ей или плакать, и в то же время страстно желая того и другого.

Глава 5

Разбитая дверь со скрипом отворилась, и Лу-Энн вошла внутрь, держа в руках Лизу. В фургоне было темно, холодно и тихо. Похоже, Дуэйн до сих пор не проснулся. И все же Лу-Энн, пробираясь по узкому проходу, держала глаза и уши настороже, ловя малейшее движение или звук. Она нисколько не боялась Дуэйна — если только, конечно, он не набросится на нее внезапно сзади. В честном поединке лицом к лицу Лу-Энн могла постоять за себя. Она уже не раз хорошенько дубасила Дуэйна, когда тот по пьяной лавке начинал буянить. В трезвом — или в близком к трезвому — виде, в каком он должен был находиться сейчас, Дуэйн обыкновенно не предпринимал ничего слишком уж жестокого. Все это было очень странным — для отношений с человеком, которого можно было считать «второй половиной».