|
– При абсолютной монархии короля ничто не сдерживает. Ему никто не указ, даже прислушиваться ни к кому не нужно. Если власть крепка. По сути, ограничителем монарха является лишь он сам. А именно – его слово. Пока король держит слово, подданные уверены, что все в порядке, что владыка в своем уме и не станет, к примеру, казнить всех подряд без причин. Это что-то вроде негласного договора между ним и подданными. Если слово короля – закон, то люди спокойны насчет завтрашнего дня. Если же он нарушает свое слово, то у них уже нет никакой уверенности в том, что правитель сделает завтра или послезавтра. Негласный договор нарушен. Ситуация перестает быть стабильной. А это ослабляет власть, очень сильно ослабляет. Коварный и лживый монарх заведомо слаб. Поэтому мне нужно держать слово. Даже если я что-то теряю, это все равно окупится потом сторицей.
– Я понимаю, твое величество, – произнес Комен. – Но, может быть, проведем маленькое, негласное расследование? – Нет. Вот если информация сама придет к нам в руки – тогда другое дело. А так – нет. – Хм… Твое величество долго говорил с Инкит. Она разве не сообщила никакой ценной информации? – Нет, Комен. Место она опознать не может – глаза были завязаны, из похитителей никого не знает – имен не называли. – Если ей завязали глаза, значит, заранее планировали освободить? – Думаю, что просто рассматривали такую возможность, – ответил король. – Может быть, мы имеем дело с кем-то очень предусмотрительным. – Твое величество узнал, зачем ее похищали? Михаил нахмурился: – Узнал, Комен, но это выглядит как полный бред. Поверь мне – просто бред, совершенная чушь. – Но все же, твое величество, что она сказала? – Ей постоянно задавали вопрос о рецепте любовного эликсира, которым она пользуется. Брови Комена удивленно поползли вверх. – Вот они, женщины, – подытожил он после паузы. – Отважные действия, предусмотрительность и огромный риск ради достижения ложной цели.
Как ни торопили своих послов короли Томола и Кманта, посол Фегрида получил инструкции первым. Ранее Михаил встречался с ним, но так и не составил никакого впечатления об этом человеке. То ли Гирун Пелан был чересчур гибок и скользок, то ли вообще ничего собою не представлял, но король Ранига не знал даже приблизительно, чего можно ждать от данной личности. В тронном зале было относительно пусто. Комен и Йонер около трона, два десятка знатных дворян и дворянок, которые считали своим долгом присутствовать на всех церемониях, проводимых королем, вне зависимости от того, приглашал он их или нет, и конечно же посол Фегрида. Надо сказать, что его величество еще не выработал никакой тактики по общению с дворянством. Даже похищение Инкит не принудило его к этому. Он занимался своим «компьютером», проводил смотр войскам и их вооружению, работал над законами, но местное дворянство все еще было пущено на самотек. Михаил, конечно, знал, что поступает не совсем правильно, но находился в легком расслаблении со времени коронации, хотя мысленно возвращался к этой проблеме. И вот сейчас почему-то вспомнил о ней, видя перед собой гладкое и лоснящееся лицо посла. – Твое величество, мне поручено принести тебе заверения от имени императора Муканта в дружбе и поддержке со стороны Фегрида, – сладко улыбался посол. – Передай его величеству мои искренние заверения в том же самом. – Лицо короля оставалось серьезным. – Очень дорожу дружбой и расположением такого могущественного владыки, как император Мукант. Кстати, о дружбе. Тебе не известно, где находится Миэльс? Выражение лица посла не изменилось, хотя в дипломатических кругах не было принято задавать подобные вопросы прямо, да еще и в самом начале беседы. |
