* * *

27 августа 1941 года / 17 марта 2018 года. 16:05. СССР-1941, Днепропетровская область, город Павлоград

Командующий 1-й армией ОСНАЗ генерал-лейтенант Константин Константинович Рокоссовский

После того как в первой половине августа наши танки вышли к побережью Северного моря, освободив от германских войск территории Бельгии и Голландии, последовала команда сдать позиции следующим за нами линейным частям РККА и грузиться в эшелоны для отправки к новому месту дислокации. Эшелоны прибыли почти сразу, и везли нас на восток по «зеленой улице», делая короткие остановки только для смены паровозов и пополнения запасов воды в титанах. От Амстердама до Бреста, с которого все началось, мы пролетели с запада на восток через всю Европу чуть больше чем за сутки, хотя на запад от этого Бреста с боями мы шли почти полтора месяца.

Тогда я, грешным делом, решил, что наше руководство решило доиграть отложенную после Халхин-Гола партию с японской Квантунской армией. А что, в рекордные сроки разбили врагов на западе и повернулись ко второму лютому и непримиримому врагу, чтобы разобраться и с ним. Но после еще двух дней пути, уже на советской территории, наш штабной эшелон остановился на станции Павлоград и началась выгрузка личного состава и техники. Вскрытый мной «красный пакет» предписывал принять эшелоны с техникой и личным составом и развести части армии по районам сосредоточения.

В связи с этим вспоминался наш переход вместе с Экспедиционным корпусом своим ходом в XIV веке из Крыма на исходные позиции, расположенные на территории нынешней Западной Белоруссии и Литвы. Представьте себе – кругом дичь, пустошь, безлюдье, Киев тамошний из сотни домов – как разоренный Батыем полтора века назад, так и не оправившийся. И тут мы на танках и боевых машинах, колоннами по век назад заброшенным полям, мимо поросших лесом пепелищ. Все эти территории, как выморочное имущество канувшей в Лету Киевской Руси, досталось Великому княжеству Литовскому. Но никаких феодалов-угнетателей на этой территории еще не было – по причине отсутствия угнетаемых. Чем выше мы поднимались по течению Днепра, тем чаще встречались селения и даже города. Хотя какие там города; Бобруйск – деревня, Минск – большая деревня, а на самой Литве все было выжжено и вытоптано почти столетней войной с тевтонским орденом. Оказывается, до нас там поработали дипломаты, и литовцы с поляками приняли нас как союзников.

Довелось мне лично встретится с Ягайло и с Витовтом, а также руководить разгромом сунувшегося в Литву как раз под наш визит крестоносного войска. А уже через четыре дня пришел приказ выходить в район сосредоточения в нашем времени.

Но сейчас мне было непонятно – где в самой, считай, середине Советского Союза находится тот самый враг, на битву с которым мы мчались с такой скоростью через всю Европу и которого нам предстоит атаковать с исходных позиций в районе Харькова, Днепропетровска, Запорожья, Николаева?

Все прояснил неожиданно появившийся в моем штабном вагоне товарищ Берия, в сопровождении нескольких порученцев и адъютантов в разных чинах, а также еще один товарищ, представившийся майором госбезопасности Сергеем Николаевичем Филимоновым, в котором сразу же узнавался человек «оттуда».

При появлении этой странной компании я, честно сказать, насторожился. Воспоминания о людях из НКВД у меня были не самые приятные – два с половиной года во внутренней тюрьме УНКВД по Ленинградской области по ложному обвинению, основанному на сфальсифицированных показаниях человека, который погиб двадцать лет назад. Скажу честно, все было – и пытки, и избиения, и ложные расстрелы. Но все это осталось в прошлом, и я совершенно не понимал, для чего в моем штабе появились эти люди в фуражках василькового цвета.

Во время формирования и подготовки армии на полигонах, развернутых потомками в далеком прошлом, я довольно интенсивно общался с некоторыми из них как по службе, так и вне ее, и был хорошо информирован о том, что они думали по поводу наших безобразий, творившихся с тридцать седьмого по сороковой год.