И тут началось самое жуткое. Словно невидимая кисть прошлась по коже русского… на ней засерели грязно-пепельные пятна, быстро темнеющие и расползающиеся по молодой коже. Вот они захватили все лицо и шею, руки скрючились и почернели, как обугленные, и стали выглядеть так, словно они принадлежали негру.

Старик протянул руку к корчащемуся и усыхающему буквально на глазах русскому… но тут будто кинжал сверкнул перед мутными полуслепыми глазами.

Старик-дагестанец упал, ударился головой о стену — покатился, словно тряпичная кукла, набитая опилками, и застыл.

Оскал старого, почти беззубого рта черным провалом взирал на потолок…

* * *

— Ты посмотри, Руслан, как будто обгорел парень. А старик тоже копыта откинул. Значит, и на него подействовало?

Произнесший эти слова пригладил взъерошенные светлые волосы. Потом пристально посмотрел сначала на труп старика-дагестанца, лежавший на полу камеры, затем на часы, в стекле которых отражалась часть широкого славянского лица, и добавил:

— Хотя нет. Смотри, он чистенький. Никаких этих… следов. От страха скопытился, не иначе.

— Да, впечатляет. Значит, не зря нам…

— Звонят, кажется, — перебил говорившего его собеседник и извлек из-под светлого пиджака мешковатого покроя мобильный телефон: — Да, я слушаю. Да. Что? Удачно ли прошло? Ну… наверно, удачно. Только старик тоже готов. Хоть и кавказец. Повторить на молодом? Ясно. Есть у меня один вариант. Совсем без башни человек. Да, на игле. Психостимуляторами по вене двигается. Делать?

Глава 1 Вызов

Весь вечер я занималась тем, что совершенствовала свое и без того немалое (об этом я могу говорить без всякой ложной скромности) искусство кулинара. На этот раз я чудодействовала над креветками.

У нас в России не особенно ценят их специфические вкусовые качества, да и во многом все упирается в утилитарный финансовый вопрос: на картошку бы денег хватило, не то что там на всякие деликатесы.

Ну да ладно, к бедным слоям населения меня отнести едва ли можно, несмотря на то что на официальном месте своей работы — в Комитете солдатских матерей, где я числилась в должности юрисконсульта, — моя зарплата составляла далеко не астрономическую сумму. Полторы тысячи. И не долларов, как могло бы показаться иному прочитавшему о моих экспериментах с креветками, а самых что ни на есть родных «деревянных».

А на креветки и крабы были, скажем так, другие источники дохода.

Но приготовить одно из своих любимых блюд так, как я того хотела, мне было не суждено. Обычно это делается так: очистить креветки, извлечь мясо, затем на сковороду вылить масло и обжарить на несильном огне измельченный чеснок, а через некоторое время положить к нему креветки. Посолить, поперчить, добавить уксус, муку и оставить томиться несколько минут.

А затем претворить в жизнь вторую часть кулинарного действа: приготовленные креветки, смешанные с чесноком, выложить в глубокую посуду, посыпать мелко порубленной зеленью кориандра, базилика и мелиссы, а также добавить тертый мускатный орех.

Чтобы устроить совсем уж незабываемый пир души и тела, готовое блюдо следует залить белым вином.

Вот такие тонкости.

Но я не успела выдержать всю рецептуру, как говорится, от корки до корки: в самый ответственный момент, когда мне следовало бы положить в обжаренный чеснок мясо креветок, раздался звонок в дверь. Я пожала плечами и продолжила работу. Такого не бывает, чтобы ко мне приходили в девять часов вечера без предварительного звонка — никогда. Наверно, это чья-то глупая шутка.