Каждый «учебный» день заканчивался собранием с длительными сессиями самокритики.
В угольную шахту Шин в первый раз спустился в 10 лет. Вместе с пятью своими одноклассниками (еще двумя мальчишками и тремя девочками, среди которых была и его соседка Мун Сен Сим) он прошагал по крутому наклонному штреку к выработке. Они должны были грузить добытый уголь в двухтонные вагонетки и вручную толкать их вверх по узкой колее к разгрузочной платформе. Дневная норма — четыре вагонетки.
В один из дней, толкая уже третью вагонетку, Мун Сен Сим потеряла равновесие, и ее нога угодила под стальное колесо. Шин помог кричащей и извивающейся от боли, насквозь мокрой от пота девочке снять ботинок. Из расплющенного большого пальца ноги сочилась кровь. Другой школьник вытащил из своего ботинка шнурок и завязал его на лодыжке девочки, чтобы остановить кровотечение.
Ребята положили Мун в пустую вагонетку и дотолкали ее до входа в шахту… В лагерной больнице ей без всякой анестезии ампутировали раздробленный палец, а рану обработали соленой водой.
Ученикам средней школы приходилось не только больше работать в гораздо более тяжелых условиях, но и тратить больше времени на поиски недостатков в себе и своих товарищах. Они должны были готовиться к сеансам самокритики, проводившимся после ужина, записывая в своих тетрадках из кукурузной бумаги свои и чужие прегрешения. Каждый вечер признаться в чем-нибудь предосудительном должны были не меньше десятка учеников.
Перед началом этих сеансов дети договаривались о том, кто в чем признается, придумывали мелкие нарушения правил, которые удовлетворят учителей и вместе с тем не навлекут на них серьезных наказаний. Шин, например, рассказывал, что съел найденные на земле кукурузные зерна или задремал на работе, оказавшись вне поля зрения надзирателей. Сознавшись в достаточном количестве незначительных проступков, школьник, как правило, отделывался парой затрещин и устным предупреждением.
Спали все 25 мальчишек из класса Шина на бетонном полу школьного общежития, прижавшись друг к другу. Те, кто посильнее, спали ближе (но не слишком-то близко) к теплопроводному каналу, идущему от угольной печки под полом комнаты. Самые слабые, среди которых был и Шин, — вдалеке от тепла, и нередко всю ночь тряслись от холода. Те, кому не доставалось места, пытались спать прямо на теплопроводе, рискуя получить ожоги, когда в печку подбрасывали угля.
Шин вспоминает крепкого, задиристого 12-летнего парня по имени Рё Хак Чоль. Он всегда сам выбирал, где будет спать, и единственный осмеливался перечить учителям.
Однажды Рё сбежал с работы, и его отсутствие заметили. Учитель отправил учеников из класса Шина искать пропавшего.
— Почему ты бросил работу и убежал? — спросил учитель, когда Рё нашли и доставили в школу.
К изумлению Шина, Рё не стал оправдываться и просить прощения.
— Я проголодался и пошел поесть, — коротко ответил он.
Такой ответ ошарашил и учителя.
— Этот сукин сын огрызается или мне показалось? — спросил он.
Он приказал школьникам привязать Рё к дереву. Сняв с Рё рубашку, мальчишки примотали его проволокой к стволу дерева.
— Бейте его, пока не одумается, — сказал учитель.
Шин, не задумываясь, включился в экзекуцию.
Глава 3
Сливки общества
Шину было всего 9, когда он в самом буквальном смысле стал жертвой сложившейся в Северной Корее кастовой системы. Ранней весной он в составе группы из 30 школьников шагал на железнодорожную станцию. Детей послали собрать уголь, просыпавшийся из вагонов при погрузке. Станция расположена в юго-западном уголке Лагеря 14, и по пути туда школьникам нужно было пройти под поселком Повивон, стоящим на нависающем над рекой Тэдонган утесе. В этом поселке жили и ходили в школу дети лагерных охранников.
Когда Шин с одноклассниками проходил под утесом, с его вершины раздались крики детей лагерных надзирателей. |