Поняв, что он говорит серьезно, Грейс опешила и в смятении посмотрела на него.

— Это довольно пессимистический взгляд на верность и преданность.

— Реалистический, — лаконично изрек он, и в его глазах появился металлический блеск. — Во всяком случае, когда дело касается мужчины и женщины.

Она чувствовала, что лучше не углубляться в эту тему — путешествие только началось, а майский день был на диво хорош, — но не смогла промолчать.

— Я с этим не согласна, — сказала она спокойно. — Я знаю многие пары, для которых верность самое естественное дело.

Он медленно покачал головой, не спуская с нее глаз.

— Что за самонадеянное утверждение! Откуда вам знать, довольны они или нет? И откуда вам знать, не ублажает ли кто-нибудь из них свои бренные тела на стороне? Об этом необязательно рассказывать направо и налево.

— Послушать вас, так все только спят и видят, как залезть в койку первому встречному типу в плисовых штанах или, по крайней мере, мечтают об этом, — горячо возразила Грейс, не боясь показаться наивной.

Он некоторое время смотрел на нее, явно наслаждаясь ее негодованием, а потом проговорил с ленцой и все так же улыбаясь:

— Не уверен, уместно ли здесь выражение «залезть в койку» да и «тип в плисовых штанах» не по моему адресу, но в принципе мысль выражена правильно. Именно так все и обстоит.

— Чушь собачья, — воскликнула Грейс, разозленная его покровительственным тоном.

— Чушь… собачья? — У него была такая реакция, будто ему залепили пощечину.

Ну и ладно, подумала Грейс. Хотя бы его спесь малость поубавилась. Она смотрела на его лицо, которое наливалось краской. Вероятно, не часто Алексу Конквисту приходилось слышать от посторонних такое. Но Грейс уже закусила удила.

— Чушь и есть, — повторила она, кусая губы. — Не спорю, городская жизнь резко отличается от деревенской ивы, очевидно, делаете такие выводы, исходя из собственного опыта и опыта своих знакомых и друзей, но у себя дома я знаю много супружеских пар, проживших двадцать и тридцать лет вместе и счастливых как воробушки.

— Про воробушков оставим, — желчно проговорил он. — Но скажите положа руку на сердце, неужели вы искренне верите, что эти образцы добродетели пребывают в брачном блаженстве? — Он пристально посмотрел ей в глаза.

— Да, — быстро проговорила она. — Верю.

— Спуститесь на грешную землю, Грейс! — Это было сказано с неподдельным сожалением по поводу ее непроходимой наивности, и Грейс не нашла в себе мужества продолжать дискуссию. Одно дело заявить своему боссу, что он мелет чушь, но совсем другое — сказать ему, что он самоуверенный, напыщенный мужской шовинист. Она отвернулась к окну и стала рассматривать мелькавшие за окном железобетонные громады деловых зданий, фабрик, магазинов и жилых домов, пытаясь успокоиться. Нельзя так выходить из себя, а главное, это бессмысленно.

Внезапно ей в голову пришла мысль. Она повернулась к Алексу и как можно спокойнее спросила:

— А вы не знаете, эта преданная собака мужского или женского пола?

Алекс повернулся к ней, и она прочитала насмешливый ответ в его глазах еще до того, как он заговорил.

— Когда эту историю мне рассказали впервые, там фигурировала сучка.