Он кивнул и резко поднялся.

– Ты права. – Он подхватил узел с вещами. – Ты все забрала?

Она окинула взглядом комнату, но больше ей ничего не хотелось брать с собой. Подхватив шкатулочку с драгоценностями, содержимое которой было весьма скромным, она улыбнулась.

– Да. Идем же.

Кухарка уперла пухлые руки в бока и с любопытством воззрилась на них, когда они вернулись на кухню.

– Няня Хопкинс беспокоилась за вас, мисс. Говорят, вы и у друзейто не были и вещей с собой не взяли.

– Думайте что хотите, миссис Уинпл. В свое время вы все узнаете.

Она вышла на улицу, и Ник за ней, плотно прикрыв за собой дверь.

– Серина, ты будешь скучать по дому? Она покачана головой.

– Это больше не мой дом. Я никогда не забуду, что здесь совершено преступление. Мрачная тень нависла над этим местом. Даже если сэр Лютер будет осужден за убийство, ХайКресент никогда не станет прежним. Все уже в прошлом. Кроме того, если дядю Лютера осудят, поместье наверняка конфискуют.

Ник стоял так близко, что она чувствовала его дыхание на своей щеке. В глазах его отразились сострадание, тревога, понимание и грусть. Он здесь, рядом с пей, и в то же время они ужасно далеки друг от друга. Надежды нет – только смирение перед судьбой.

– Идем искать няню Хопкинс. Я не уеду, пока не повидаюсь с ней, – произнесла Серина.

Старый дом, сложенный из деревянных балок, с крутой крышей, крытой соломой, был в точности таким, каким он запомнился Серине с детства. Летом здесь повсюду цвели цветы, а рядом на грядках зрели кочаны капусты.

– Няня! – позвала она старую кормилицу, которая стояла у дверей. Старушка внимательно вглядывалась в лицо Серины подслеповатыми глазами. Она очень похудела, некогда голубые глаза ее заволокла белесая пелена, лицо избороздили морщины.

Сердце Серины болезненно сжалось. Это единственный человек, который понастоящему любил се, ничего не требуя взамен. Она обняла няню за худенькие плечи.

– Няня, – нежно повторила она.

– Ты вернулась, детка, но ненадолго, – прозорливо сказала старушка. – Я это чувствую – косточки так и поют, и будут ныть, пока тучи над ХайКресентом не рассеются. – Она вздрогнула, будто от холода, и вытерла глаза фартуком.

– Не волнуйся, няня, справедливость восторжествует. Няня медленно поковыляла по дорожке, обсаженной хризантемами и маргаритками.

– Видишь эти цветы, мисс Серина? Они такие храбрые – цветут до самых морозов. И не жалуются. Вот так же и я. Когда придет за мной зима, склоню голову и покорюсь судьбе.

– Зима долго не продлится, – утешила Серина.

– Но я не уйду, пока не буду знать, что ты счастлива, деточка моя.

Няня стояла у каменной ограды рядом с Ником и разглядывала его сквозь очки. Серина представила своего спутника.

Она обняла няню и укутала изъеденным молью платком ее плечи. Седые волосы старушки были зачесаны назад и спрятаны под скромным чепчиком.

– Ты похудела, – грустно произнесла Серина. – У тебя нет денег?

Старушка покачала головой.

– Нет, друзья приносят мне продукты, а я им рассказываю разные истории.

Серина вытащила кожаный кошелек из кармана и положила его в фартук кормилицы.

– Это тебе на тот случай, если вдруг закончатся истории. Няня негромко рассмеялась.

– Мне больше ничего не нужно от жизни, – заявила она и, взяв руку Ника, крепко ее сжала.